— Ни одного мужчины? — уточнил Бурый.
— Нет. Одни женщины. Негритянка, китаянка, три белых.
— Лица видел? Сможешь опознать?
— Только если нашу любимую Фиесту. О которой ты хорошо отзывался, — посмотрел я на него.
Да, это было обвинение. Да, я мог за него получить. Но оно было необходимо для полноты картины, чтоб всё выглядело натурально.
— Кто ж знал, — пожал он плечами.
— Я знал. Я говорил, что она странная и больная.
Он вздохнул. Да, за такие обвинения действительно можно получить, но теперь я выглядел именно обиженным, особенно после таких гипотетически весёлых дней для меня. Это было вполне естественно.
— Да, Шрам, ты был прав, — поднял он руки. — Но давай закончим про случившееся сначала.
Я несколько секунд молчал, после чего вздохнул и продолжил историю.
С моих слов, они расспрашивали о финансовых делах Бурого, ведь я возился с бумагами. О том, где находятся склады, кто их охраняет, по сколько и где, когда сменяется охрана, что когда приходит и всё-всё, что не могла им поведать, по идее, Фиеста. А так как и я ничего об этом не знал, то и рассказать ничего не мог. Это знал и Бурый, что спасало меня от обвинений в предательстве.
Вопросы были выбраны не случайно:
Знай я что-то и не расскажи — это бы выглядело подозрительно, как я так смог выдержать пытки и не расколоться.
Знай я и расскажи — меня могли бы обвинить в предательстве и убить.
А так я ничего не знал, вот и не рассказал. Всё просто.
— Они спрашивали про оружие?
— Да.
— Сказал, где оно?
— Я сам не знаю, куда ты его отвёз, — покачал я головой. — Я ехал не в грузовике.
— А если бы знал? — спросил он.
— А как думаешь? — повернул я к нему голову. — Когда тебе вырывают ногти и разрезают перегородку носа, ты многое готов рассказать.
— Реально, Бурый, — уже вступился за меня Француз. — Он же не рассказал, а что там может быть, не может быть, лишь теории.
— Да я же его не обвиняю, — усмехнулся он. — Просто интересуюсь, верно?
Я знаю, чего он боится. И я уверен, что он ещё будет думать над тем, что со мной теперь делать, ведь я мог стать крысой. Возможно, теперь за мной будут наблюдать или же предстоит ещё один разговор по душам. По крайней мере, я сомневаюсь, что он окажется слишком самоуверенным и просто закроет глаза на моё возвращение. Вопрос лишь в том, что он предпримет.
* * *
Уже выйдя из комнаты, где остался Шрам вместе с Гребней, который дал позвонить его подружке и предупредить, что всё в порядке, Бурый позволил себя просто остановиться, как истукану, и, глядя в одну точку, хорошенько подумать.
