– Может быть, нам стоит сначала выкопать могилу? – предложила она, стуча зубами. – Чтобы потом не тратить на это время.
Предложение показалось всем здравым, поэтому они оставили ведьму и спустились на первый этаж. Проливной дождь вымочил бы их до нитки за несколько минут, поэтому Кирилл и Егор велели девушкам ждать в доме. Все то время, что они по очереди копали яму, гроза не утихала. Молнии сверкали почти ежесекундно, гром гремел над их головами. Деревья склонялись почти к самой крыше дома, норовя вырвать часть черепицы, а ветер срывал с веток остатки листьев, кружа их в бешеном танце. И в этом грохоте Марине слышался не то вой, не то стон. Они с Катей стояли на пороге дома, помогая ребятам фонариками. Катя вцепилась в руку подруги и тихонько шептала:
– Мамочки, как же мне страшно… Ужас какой… Как я боюсь грозы. Только бы в дерево не попало!
Марина гладила обычно храбрую подругу по плечу и испытывала тот же животный ужас.
Глубокую яму копать не стали, рассудив, что если могила в принципе способна поглотить ведьму со всей ее силой, то хватит и этого.
Гроза и ливень продолжались и тогда, когда Кирилл и Егор положили останки ведьмы на прокрывало и потащили вниз. Не прекратилась она, и когда они вынесли тело на улицу. Марина переживала, как же они смогут сжечь останки под таким дождем, но в тот момент, когда ребята, предельно аккуратно, не то испытывая страх перед ведьмой, не то отдавая дань уважения мертвому телу, положили ее в яму, все внезапно прекратилось. Так резко, будто кто-то наверху повернул кран. Стало так тихо и темно, словно мир все же рухнул, и во всей Вселенной больше никого не осталось. Замерли трещавшие под тяжестью ветра деревья, примолк старый дом. Даже воздух, казалось, не шевелился. Если бы Марина не слышала тяжелого дыхания Кати рядом, она бы уже подумала, что оглохла. И эта тишина почему-то казалась еще страшнее, чем прежняя буря.
Девушки спустились с порога и подошли ближе. Находиться даже на расстоянии двух метров от парней им было страшно. Кирилл полил скелет, завернутый в покрывало, жидкостью для розжига, чиркнул спичкой и на мгновение остановился, не бросил ее сверху. Откуда-то – словно отовсюду – раздался тоненький леденящий душу вой, как будто где-то на морозе скулил щенок:
– У-у-у-у-у…
– Господи, если только эта ночь закончится, клянусь, до конца учебы не пропущу ни одной лекции, – шепотом произнесла Катя, и эта внезапная клятва над могилой колдуньи, слишком серьезная для подруги, рассмешила Марину.
