– Вдову безутешную только жалко очень. А рассказывать, Володя, особо нечего. Была небольшая авария на плавмастерской. Она затонула, мы спаслись. Сумятица, неразбериха, несколько трупов обгоревших. Вот меня к ним и причислили. Даже, кажется, похоронили. А когда разобрались, что я в московском госпитале, все уже запротоколировано было, доложено. Виновные наказаны, герои назначены. Вот так вместо Редина появился Казаков. Всем проще, а мне как-то без разницы.
Сергей замолчал, а Милецкий выдвинул ящик письменного стола, порылся в каких-то бумажках, даже просмотрел одну из них, затем произнес, не поворачиваясь:
– Ты видишь, РЕДИН, как я смиренно перевариваю пригоршню дерьма, которую ты только что тут вывалил?!
Сергей лишь пожал плечами.
– А помнишь, еще в училище я очень догадливым был? И с логикой у меня все в порядке.
– Ну, раз такой умный, – уже с раздражением сказал Сергей, – чего лезешь с расспросами? Включи свою хваленую логику и в тысячу первый раз подтверди избитый постулат о несомненной пользе малого знания для спокойного сна.
– И характер у тебя испортился…
– Ну уж извини!
– Да ладно, Серега, не переживай. Как и для всех, ты для меня Казаков, а все прочее – на месте. Оба мы не ожидали этой встречи, вот и не нашли сразу правильный тон. А включив логику и догадливость, я начинаю понимать, что здесь ты вовсе не случайно. И журналист твой, кстати, тоже.
– Почему это «мой»?
– «Твой», «ваш» – какая разница! Ведь это в центральном посту он тебя грудью прикрывал. Прямо Александр Матросов. Все, молчу!
Командир встал, намереваясь выйти из каюты, но его остановил спокойный и негромкий голос Сергея:
– Знаешь, Миля, – Редин обратился к старому приятелю по его училищному прозвищу, – поверь мне на слово, все, что ты делал здесь до этого, раскатывая туристов из комиссии, – полная туфта! Работа начинается только сейчас. И я здесь потому, что один знаю, что искать и как это сделать. Хотя кому-то это может очень не понравиться. А Гера Талеев, да-да, этот Александр Матросов из центрального поста, считай, проводит журналистское расследование по заданию своей редакции.
– А-а-а, это которая в Москве, на площади Дзержинского?
– Миля, – Сергей предостерегающе поднял палец, – еще раз поверь: нет.
– Ну тогда-а-а… – медленно и тихо начал Владимир и уже громко и уверенно, хором с Сергеем, закончили: – Совсем другое дело!
Стрелка глубиномера в ЦП замерла, чуть-чуть не дойдя до отметки 300 метров. АПИС завис точно напротив затонувшего корабля на расстоянии не больше десяти метров, осветив двумя мощными прожекторами часть его борта в районе ходовой рубки и примерно половину верхней палубы в нос от нее. На два монитора в центральном посту передавалось изображение от видеокамер.
