Поэтому я не подходил близко к деревням, чтоб в снегу следов не оставить, обходя их по дуге, пока не выбрался к трассе. Там я даже не стал ловить попутку, так как парень с разорванным наполовину лицом точно отпугнёт любого водителя. Просто шёл по дороге, пока не дошёл до границы Маньчжурии и города-государства Сильверсайда. Да, когда-то он был частью Маньчжурии, но теперь имел собственную территорию вокруг города, которую частично выкупали дома для своих поместий, чтоб не жить с грязными плебеями в городе.
Это был настоящий блокпост на границе, через который проезжали все машины и который, скорее всего, затребовал бы у меня документы, чего мне надо было избегать. Однако блокпост скорее был для виду, так как стоило мне углубиться в лес, как тут же никакой границы и не стало. Спокойно прошёл на территорию другого государства.
А потом ещё через несколько километров я был на подступах к городу Сильверсайд, но только со стороны нижнего города, что было мне плюсом. Светиться среди нормальных людей в верхнем не очень хотелось, а вот нижний… Впрочем, очень скоро я и сам увидел, что из себя представлял нижний город. Как и понял, что затеряться здесь смогу даже я со своим лицом.
Итого, добрался до него я где-то за шесть-семь дней, абсолютно голодный и уставший, не в силах даже стоять нормально на ногах. Столь долгий голод вкупе с такими физическими нагрузками на организм дали о себе знать усталостью, сонливостью, головными болями и раздражительностью. Сердце иногда начинало сильно биться, словно я бежал, хотя буквально несколько минут назад всё было в порядке.
На тот момент мне нужно было поесть. По крайней мере, об этом говорил мой организм, хотя я прекрасно понимал, что смогу ещё неделю прожить без конкретной ломки. Я даже уже по привычке старался не обращать на это внимания и гадал, сколько же килограмм сбросил за этот довольно долгий кросс.
Ровно до того момента, пока не наступила долгожданная ночь. Её-то я и не забуду никогда, свой первый день в этом чудесном городе, так как ночевал я сначала сидя на лавочке, пока не замёрз, а потом на теплопроводе под трубой, где её теплом даже снег растопило. Словно какой-то бездомный, забился под трубы поглубже от чужих глаз, свернулся калачиком, укрывшись в пальто, и уснул. А на следующий день я смог лицезреть то место, где мне предстояло жить и выживать.
Если честно, я представлял себе немного другое место. Малу описывал его несколько иначе, и я ожидал увидеть если не клоаку мира, то клоаку этого континента, где насилуют на каждом углу, трупы несчастных валяются через каждые сто метров у тротуаров, бандиты разъезжают на дорогих тачках, давя несчастных стариков, и стрельба является такой же неотъемлемой частью жизни, как и рокот двигателей оживлённого города. Но на деле, когда я вылез из-под теплотрассы, увидел перед собой совершенно другой город.
