– Я тоже, – сказала она. – Чем собираешься заняться?
– Зависит от обстоятельств.
– От каких?
– От даты твоего рождения.
Она изогнула бровь. Очень по-отцовски.
– Я увлекаюсь астрологией, – пояснил я.
– У нас хорошая совместимость.
– Правда? А как тебя зовут?
– Какой ты старомодный. Это так скучно, – ехидно протянула она. – Спросил бы лучше мой номер телефона. – Она пыталась шутить, и этим понравилась мне еще больше.
Я хотел уйти, но она взяла меня за руку. И перестала вести себя как роковая женщина.
– Изабель. Меня зовут Изабель.
– Целых три слога? Я столько не запомню.
Она наконец улыбнулась:
– Друзья зовут меня Иззи.
– Друзья? – Я выглянул в сад.
Карвер и Сара Джейн шли к дому. Их лица не выражали никаких эмоций. Мое отражение все еще таращилось на меня из стеклянной двери, но во взгляде больше не было любопытства. Он стал жестким.
– Это твои друзья?
Она подергала меня за руку:
– Откуда ты знаешь Сару Джейн?
– Я же говорил, что не знаю ее.
– А я говорила, что она впускает только тех, кого знает. – Изабель протянула мне свою бутылку вина. – Вот, возвращаю должок, с прошлого раза.
Я вяло улыбнулся и вышел из кухни в море двадцатилетних сосунков.
«Она впускает только тех, кого знает».
Что это? Предупреждение? Толпа лениво колыхалась в коридоре. Я почти добрался до двери, но тут плечо мне сжала большая горячая ладонь. Я обернулся. На меня смотрел Зейн Карвер с расквашенным носом. Кивнул в сторону кухни, потом сказал мне на ухо:
– На пару слов, браток.
Танцующие расступались перед Карвером – не из-за его внушительных размеров, а из-за его репутации. При взгляде на меня улыбки исчезали с лиц, сменялись тревогой. Многие видели, как Сара Джейн разбила Карверу нос. В соседней комнате по-прежнему гремела музыка, но я ее почти не слышал. Зейн прошел прямиком на кухню. Я вдохнул поглубже и последовал за ним.
Изабель там не оказалось. Нас было трое: Зейн Карвер, я и Зажим – костолом, с которым я недавно повздорил. Он был похож на оживший труп. В ярком свете ламп стало видно, что его левая рука и впрямь тоньше правой. Ладно бы только это. Вся левая сторона тела усохла и странно скукожилась. Воспаленные глаза выпучились, будто от боли.
– Ага, это он, – сказал Зажим.
– Дверь закрой, – велел Карвер, не обращаясь ни к кому конкретно.
Взявшись за дверную ручку, я почувствовал липкий пот на ладони. Я перекрывал себе возможный путь к отступлению, а какой-то глубинный инстинкт твердил мне: «Не делай этого». Я оставил его без внимания. Закрытая дверь приглушила музыку.
