– Откуда ты знаешь? – она вскинулась с неподдельным любопытством.
– Пока ты тут отдыхала, ко мне твой папенька наведался. По метке нашел. И подрядил вернуть тебя в мир живых. Твоя жизнь – гарантия моей.
Тут только до меня дошло.
– А ведь ты и правда больше не Охотник, – сказал я серокожей уже куда теплее. – Тебя-то смерть освободила! – Искреннюю радость в ее глазах не хотелось остужать, но я все-таки добавил: – Если, конечно, у твоего отца и других членов Охотничьего Клуба не противоположная точка зрения.
– Это уже ничего не значит, – похоже, эльфи были Меканские топи по колено. – Я все равно больше не буду!
– А мне как быть? – угрюмо буркнул я, отворачиваясь. – Я-то для новой жизни не возрождался!
– Ты уверен? – высокородная как-то странно на меня посмотрела и неожиданно сменила тему: – Почему ты до сих пор носишь повязку?
– А тебе непонятно? Что ж, смотри, если хочешь, – и я стянул ставшую привычной за четыре последних года полосу ткани.
Вот только смотреть пришлось мне.
Потому что у меня снова были два глаза. И ни один из них не собачий. Вид серой эльфи на свинцовом столе, в черной коже и с угольной гривой, не давал понять этого раньше. Но сейчас та же картинка рывком обрела объем, а настенная гнилушка дневного света справа явственно замерцала фиолетовым сквозь обычный зеленоватый. Скоро перегорит, наверное…
Лунная Богиня и все прелести ее! Жизненной силы Ланса хватило на исцеление нас обоих! Ну спасибо, дружище. За одно это простил бы, если б можно было. Да еще сэкономил четыреста двадцать золотых, которых у меня никогда не будет… Я ощупал ставшую ровной правую половину лица.
– В старину Меч поднимал целую армию павших за одну жертвенную жизнь. Если только жертва была добровольной, – пояснила серокожая.
О Лансе этого не скажешь, но и мы с моей черной дивой – не армия павших. Я вот вообще живой был. Что до ритуала, что после.
Пока я приходил в себя, Хирра спустила ноги со стола и встала. Критически оглядела себя, ободрала остатки костюма, оставшись в одних сапожках и длинных перчатках. Брезгливо обтерлась белой изнанкой чистой части лохмотьев. И повелительно указала:
– Подай плащ.
Видимо, я еще не отошел от ступора, потому что, вместо того чтобы огрызнуться, снял шелк со стены и накинул ей на плечи. Для этого, правда, пришлось поднять руки выше головы.
Что ж, позиции прояснены, можно подумать о том, как выбираться отсюда. И что делать дальше двум экс-Охотникам, самовольно освободившим себя от правил Клуба.
