– Сверток! Немедленно отдай его мне!
– Нет. Я отдам его Чаку, Только Чаку.
– Но я несу за него такую же ответственность, как и Чак, – рассердился Барней. – Ну, давай его сюда!
– Нет.
– Тогда подожди у меня в конторе, я пойду поищу Чака.
Она видела, как у него на лице выступила испарина. Это на него не похоже – испугаться до такой степени.
– Нет, – решительно ответила Изабель. – Я сама найду Чака, не беспокойся. Я отдам ему эту проклятую вещь, и тогда – помоги мне, Боже! – я надеюсь никогда больше не видеть никого из вас!
– Давай я уберу его в сейф, – шипел Барней. – Это сумасшествие – таскать его так с собой по городу. Что если ты его потеряешь?
– Разве я не привезла его сюда в целости из Парижа?
Кохилл замолчал в нерешительности. Затем с кошачьим проворством он наклонился и схватил ее чемоданчик.
– Это здесь? – прошептал он. – Я заберу его для безопасности.
– Пожалуйста, – ответила она.
Он снова поставил чемоданчик на пол и приоткрыл его. На пол вывалились белая юбка и маленькая красная пластмассовая коробочка. Барней, не обратив никакого внимания на эти вещи, перешагнул через них. Его волосатая мясистая рука вцепилась в плечо Изабель и подтолкнула ее в маленькую комнату, которую он использовал как кабинет.
– Ну, отдавай, – потребовал он.
– Мое белье, мой чемодан… – отчаянии бормотала Изабель, увлекаемая Барнеем в его кабинет.
Он поднял свой волосатый кулак и со всего размаху ударил. На лице девушки вспыхнуло красное пятно. Еще раз. Она упала на пол около кучи старых пыльных журналов. Когда она подняла голову, то увидела, что он роется в ее сумочке. Он вытряхнул оттуда губную помаду, сигареты, мелочь и отшвырнул сумочку. Затем, тяжело дыша и почти касаясь ее лица своим потным лицом, с силой поставил ее на ноги и начал обшаривать. Сначала бедра, потом разорвал ворот блузки.
– Они на тебе? – хрипел он. – Ты запрятала их где-нибудь на себе?
Откинув назад голову, Изабель изо всех сил старалась побороть в себе ужас.
– Оставь меня, – шептала она. – Пожалуйста, оставь.
– Отдай мне их!
– На мне ничего нет!
Его руки шарили по ее животу, но это были не ласковые, а обыскивающие, жадные руки, и не похоть была тому причиной.
– Мэгги! – закричала Изабель. – Мэгги!
– Заткнись! Я для тебя же стараюсь, – молил он ее. – Отдай мне их, куколка ты моя!
– Мэгги, Мэгги! На помощь!
Кто-то постучал в окно. Барней стремительно обернулся. К стеклу прижалось похотливое лицо немца-туриста.
– Что случилось? – спросил он по-немецки.
