Погружения в Палинуро были великолепны. Гроты, воздушные карманы, провалы, и все это в бездонной синеве, будто мы были не в Средиземном море. Вот только ритм работы был сумасшедший. По утрам набиралось столько желающих, что мы заполняли до двадцати подъемников. Инструкторы работали «по цепочке», это означало, что мы осуществляли первое погружение с двенадцатью туристами, поднимались на поверхность, потом тут же делали второе погружение. Из-за этого инструкторы дико переругивались, а я оставался иногда дольше, чем на час, на трехметровой глубине, не имея возможности подняться на поверхность. Часто мне приходилось есть прямо под водой неизвестно что. Мини-тюбики со сгущенным молоком со смеющимися коровами на этикетке. Даже йогурты: это возможно, если сделать крошечное отверстие и к нему присосаться.
Во второй половине дня едва ли было спокойнее. Нужно было проводить занятия и заниматься посвящением в дайверы. Случалось, что я посвящал за один день более тридцати человек. Кожа у меня на руках была так иссушена соленой водой, что можно было принять их за руки старушенции. По вечерам, совсем без сил, я должен был, как обычно, устраивать представления. То есть рабочий день начинался в 6 утра, когда надо было дотащить до лодки две сотни баллонов, и заканчивался к 23 часам, то есть после представления. А это значит, что я спал без задних ног.
Краем глаза я заметил хорошенькую брюнетку, итальянку, которая работала инструктором по виндсерфингу. Ей было двадцать три, и в ее зеленых глазах горел огонек. Часто, здороваясь со мной по утрам, она целовала меня в губы. Вначале мне казалось, что ее губы просто соскользнули со щеки, но некоторое время спустя я удостоверился, что она намеренно так меня целовала. Мне даже в голову не приходило, что я ей интересен. Возможно, это такая традиция у итальянцев, решил я, и, поскольку недостаточно разбирался в женщинах, чтобы понять, так ли это, решил применить все тот же приемчик с послеобеденным отдыхом, поскольку другого не знал.
После обеда я предложил ей пойти вздремнуть, и она с милой улыбкой согласилась. Теперь у меня был кое-какой опыт, и в обморок я не упал. Молодая итальянка была раскрепощенной и явно любила послеобеденный отдых. Я пережил волшебное мгновение, во время которого смертельно влюбился. Она же улыбнулась, надела купальник и вернулась к работе, будто просто на время отвлеклась от вязания. Я остался лежать, изнемогая от любви, и заснул, пропустив все послеобеденные занятия.
