– Почему не проверили загрузку бункера боеприпасами? – как-то излишне спокойно вопрошает Бак. – Это ж один из стандартных пунктов подготовки? Если б проверили, то увидели бы: вместо резины, стоят кассеты с боевыми.
– Решил время сэкономить, – бормочу. – Пока туда идти на рубеж, пока лезть смотреть… время же. Потом обратно ещё топать. Поленился, если честно.
– А кто-то ночью оказался гораздо менее ленивым, чем вы, – Бак неожиданно разражается несвойственным ему откровенным хохотом (если честно, до этого момента я его смеющимся в принципе не представлял). – И туда пройтись не поленился. И с кассетами-то вам подсуропил. В результате чего, пройти третий сектор вы вообще были не должны, поскольку все ограничения были сняты. И установка отрабатывала программу не обусловленного обстрела цели, а её поражения в оговоренной зоне.
– Я это потом тоже понял, – под надетым на мои рёбра жёстким фиксатором очень чешется, но я могу лишь бессильно поскрести наружную сторону жёсткой повязки. – Когда пошла первая пристрелочная серия, было видно, что вовсю летят боевые, а не резина. Я потому и решил не останавливаться: помнил же, что вы вчера сняли все полицейские ограничения. Хоть замирай в створе, хоть падай, без вариантов. Только бежать дальше.
– А вот если бы вы проверили всё, как полагается, то возле бункера вы бы на стене увидели памятку по обстановке, – подполковник назидательно трясёт в воздухе пальцем. – При проектировании и установке таких упражнений, как ваш третий сектор, любой инженер всегда учитывает островки безопасности для техперсонала.
– О, – кажется я даже широко открываю рот. – А я и не знал!
– О чём и речь, Алекс, – вздыхает куратор. – О чём и речь… Хотя, лично на меня вы производили впечатление вполне самостоятельного человека. И мне в голову не приходило, что за вами тоже, как и за клановыми, – он именно что презрительно выплёвывает последнее слово, – надо ходить и смотреть, где подтереть жопу. Извините.
– Да без проблем, – я в самом деле растерян.
А он где-то весьма прав.
– Знаете, у меня, конечно, вертится на языке что-то типа того, что я ничем вообще не рисковал и не рискую из важного, кроме себя, – почему-то именно с ним решаю говорить только то, что думаю. – И мой прокол по технике безопасности – это только мои последствия. Но почему-то именно вам такого говорить не хочется, – констатирую вслух, с удивлением для самого себя, под пронзительным взглядом куратора.
