Лиам только покачал головой и опустил глаза. Мадалин сняла очки и внимательно его разглядев, приказным тоном выпалила:
— Нет? Ах, так? Давай тогда без слов. Вставай. Давай. Иди за мной.
Доктор увела его на улицу и скрылась за углом офиса. Спустя пару минут она вернулась с двумя мётлами. Лиам хотел было отпустить саркастическую шутку про ведьму и полёты на метле, но не смог сформировать ничего ценного.
— Зачем это? — с недоумением посмотрел он на Мадалин.
— Хватай. У нас ещё полтора часа сеанса. Заставь эту улицу сиять. Не торопись никуда.
— Просто подметать улицу? — удивился Лиам, но доктор выглядела серьезной.
— Да. Пока она не станет идеально чистой. Какие-то проблемы, морпех?
— Зачем это? Я не понимаю, — Лиам замер с метлой в руках.
— А тебе и не надо. Не думай. Просто выполняй задание. Как приказ. Ты же умеешь выполнять приказы?
Судя по её виду, ещё немного, и она бы начала отвешивать ему оплеухи, как когда-то позволял себе его старый сержант Мосли. А Лиам не смог бы ей ответить, наверное, даже словом. Поэтому пожал плечами и начал мести. Подобный тип заданий иногда сопровождал его в первые месяцы учебки.
Лиам ненадолго погрузился в приятные воспоминания о самом начале своей службы и вдруг обнаружил, что Мадалин тоже взял метлу и метёт улицу. Словно почувствовав его взгляд спиной, она начала говорить:
— Удивлён? Ни разу не видел, как женщина в туфлях за десять штук метёт улицы? Как бы дорого я отдала за то, чтобы это моей работой. Вставать на рассвете, когда все остальные ещё спят. Брать метлу и неспешными движениями сметать пыль в кучки, собирать её в свой совок. Наводить идеальную чистоту и порядок. Люди бы шли на работу и удивлялись, как хорошо и чисто у них на улице. И говорили бы мне «спасибо», при встрече здоровались бы со мной. Я бы желала им хорошего дня и улыбалась в ответ. Но вместо этого мне нужно вытаскивать вас с самого дна. Доставать ваши искалеченные души из той мясорубки, в которой вы остались, даже позволив своей оболочке выбраться. Мне нужно принимать решения о том, кто из вас может спасать людей, а кто сам станет для них угрозой со временем. И я не могу по-другому. Я стараюсь изо всех сил, потому что больше некому… Но я не всесильна. Я совершаю ошибки. И их ценой бывают человеческие жизни, которые до самой последней секунды будут на моей совести. Ах, Лиам, если бы ты знал! Я не хирург-травматолог, собирающий словно пазл, жертв автомобильной аварии, я не спасаю африканских детей от Эболы или Зика, я не онколог, ведущий своего пациента на схватку с самой смертью. Я мозгоправ — доктор без крови и внутренностей, единственным инструментом которого является голос. Мой слабый… и никому не нужный голос… Ты не знаешь, но у меня уже есть личное кладбище. И мне приходится жить с этим каждый день, вставать утром с этой ношей, тащить её в душ, впихивать через неё в себя завтрак, надевать эту нелепую одежду, видеть её в небе и в отраженьях дорожных знаков, приходить с ней на эту работу. Потому что я не могу переложить ЭТО на другого человека. И поэтому… когда у меня есть хоть какое-то подобие свободного времени, я выхожу на эту улицу, беру из подсобки шершавую старую метлу, отключаю телефон и просто мету, пока тут не станет идеально чисто или у меня не проступят мозоли. Здесь я не смогу совершить ошибку. Ценой не будет человеческая жизнь. Я точно знаю, какой будет результат от моих действий, и что этот результат будет меня устраивать. В жизни так редко бывает, поэтому я расслабляюсь и наслаждаюсь каждой минутой. Ты не живешь, Лиам, не знаешь, как жить и зачем. На этой работе, в этом напряжении, при всей ответственности, что ты взял на себя, ты так долго не протянешь. Ты сломаешься. И ценой этому будет твоя жизнь и, может быть, жизни других людей. Пойми же и узри. Нет никакого будущего, нет никакого прошлого, нет никаких кошмаров и ошибок. У нас есть только Здесь и Сейчас. Научись жить, Лиам. Здесь и сейчас. То, что происходит с тобой в этот момент — это и есть жизнь.
