– Так ты наша! – обрадовался Эрик. – Из России! Просто забыла, откуда!
– Я учила… – мучительно пыталась вспомнить Нотти. – Но кто меня учил? Как?
– А школу? Школу не помнишь? Подружек? И… ну… парней там…
Последние слова он выдавил как можно небрежнее, но на всякий случай отвёл глаза.
– Нет. Никаких парней, – отрезала она.
– А ещё стихи помнишь? Как там дальше?
Стихи Нотти помнила, про «дядю самых честных правил», и про «скажи-ка дядя, ведь не даром», и даже «Шёл с работы дядя Стёпа, видно было за версту» – заклинило её на дядях, которых в русской поэзии оказалось удивительно много. Однако вот чьи стихи – отшибло начисто.
– Не, – наконец призналась она жалобно. – Ничего. Пусто. Помню, что мама и папа были… но и только.
– И дядя был? – пошутил Эрик. И бодро сказал: – Зато теперь я уверен. Ты наша, провалилась, как и я…
– А откуда я знаю, что именно «провалилась»? И про Изнанку откуда?
Приходилось признать – да, этого в русских школах не учили.
Ладно, об этом он подумает чуть позже. Пока что они живы, более-менее здоровы, и пора решить, что делать дальше.
Эрик, одевшись и обувшись в сухое, чувствовал себя гораздо лучше – вот только хотелось пить и есть. Он встал, потянулся и осмотрелся.
Да, всё так, как и казалось ночью. Узкая полоска пляжа под высоченными скалами. Изборождёнными трещинами, но почти отвесными, а кое-где поднимающимися и с отрицательным уклоном – море тысячелетиями било в них, подтачивало, размывало.
– Подниматься будет… тяжело, – растерянно сказал Эрик.
– Но придётся это делать быстро, – добавила Нотти. – Прилив.
Вода и впрямь прибывала с пугающей быстротой. Эрик смерил взглядом расстояние – похоже было, что через пять – семь минут море подберётся к подножью скал.
– Нотти… – сказал Эрик внезапно охрипшим голосом. – Слушай… такие дела. Я не заберусь, наверное. Точно не заберусь.
* * *
Они вышли за ворота – Виктор в «дорожном», с рюкзаком за плечами, и Тэль – в не слишком практичном платье, с золотым лаком на ногтях, с корзинкой на сгибе локтя.
– Перекидывайся, – строго сказала она. – И лети за мной. Не отставай, никуда не сворачивай…
– На эльфиек не заглядывайся…
– Вот именно, – прежним тоном продолжала Тэль. – И будь готов меня защитить.
Виктор немедля расправил плечи.
И молча смотрел, как жена сделала шаг, другой, и…
Он, как всегда, пытался поймать момент превращения. И, как всегда, его пропустил.
Белый единорог тряхнул шелковистой гривой. Исчезла Тэль, исчезла корзинка; витой рог во лбу грозно склонился, точно перед атакой. Ударили копыта, единорог распластался в беге, устремляясь прямо к завесе дремучего леса в отдалении – перемахнул через живую изгородь, помчался по лугу, всё быстрее и быстрее, словно лоскут снежного пламени на фоне расцветающей весенней земли.
