Были проведены дальнейшие эксперименты, после того как Хаксли объяснил, что он может входить в состояние глубокой рефлексии всего лишь благодаря неопределенному пониманию того, что он прореагирует на любой «значимый стимул». Не информируя его о своих намерениях, я попросил его «пробудиться» (этот термин — мое собственное изобретение), когда я постучу по столу карандашом три раза подряд. Он легко вошел в состояние рефлексии, и после короткой паузы я начал стучать по столу карандашом в разном ритме, соблюдая характерные, но неравномерные интервалы. Так, я стукнул один раз, сделал паузу, затем постучал два раза подряд, сделал паузу, стукнул один раз, сделал паузу, простучал четыре раза подряд, сделал паузу, затем постучал пять раз подряд. Были испробованы различные варианты, но так, чтобы избежать условленного сигнала. Когда были произведены четыре удара, я специально с грохотом уронил кресло. Но он прореагировал лишь тогда, когда были сделаны указанные три удара. Его пробуждение происходило неторопливо, но после почти незамедлительной реакции на сигнал. Я спросил Хаксли о его субъективных ощущениях. Он объяснил, что они были такими же, как и
ранее, за одним исключением: несколько раз у него появлялось смутное чувство, что «наступает нечто», но он не знал, что именно. Он не осознавал, что происходило вокруг.
Хаксли уже приобрел немалый опыт вхождения в измененные состояния сознания и выхода из них. Отметьте, что в обсуждении состояния, которое Хаксли называет глубокой рефлексией, и он, и Эриксон отличают его нормальное состояние сознания от этого особого состояния с помощью следующих формулировок:
Как если бы физическое действие не являлось составной частью моего мышления...
Но подобные физические действия, по-видимому, никак не сказывались...
Припомнил их только как случаи, о которых ему рассказала жена, но не считал״.
Автоматическим, подобным машине, движущейся выверен- но и точно״.
Просто отбрасывает все якоря...
Полностью отключался от всего вокруг...
Одним из паттернов, который объединяет все эти описания, является то, что в каждом из них нормальное состояние сознания и опыт Хаксли с измененным состоянием сознания разграничиваются посредством редукции или полного отсутствия кинестетических ощущений. Если вы посмотрите, как Хаксли описывает на протяжении всей статьи свое восприятие мира в нормальном состоянии, то обнаружите, что он отдает определенное предпочтение кинестетическим предикатам - то есть глаголам, прилагательным и наречиям, которые основаны на кинестетической репрезентативной системе или предполагают ее. Другими словами, наиболее ценимой репрезентативной системой Хаксли является кинестетическая. Поэтому измененное состояние сознания - глубокая рефлексия - характеризуется у него тем, что оно отличается от первичного состояния редукцией или отсутствием телесных ощущений.
