Время прошло быстро. Они вместе доехали на экспрессе до вокзала Виктория. Гостиница была рядом. Сергей зашел в крошечный номер — семьдесят фунтов в сутки, между прочим, — стал думать, чего делать дальше. Выпить, что ли? Из кармана высунулся угол Сенькиного приборчика. Сергей взял его, посмотрел. Ручка указывала на шестьдесят. Ну и чего? Что он, поглупел, что ли? Чушь это все. А если назад повернуть? И так умный. Ладно, лучше повернуть. Пусть будет, как было. А то скажут, что сломал или еще чего. Он вытащил ручку, повернул назад до упора, отпустил.
О, господи! Сергей Алексеевич сел в единственное кресло, почувствовал слабость, озноб и приближавшуюся по испуганно сжавшимся сосудам головную боль. Он знал себя, привык к собственным реакциям и давно научился их контролировать и успокаивать. Хорошо. В конце концов, ничего не случилось. Раз он понял, значит, голова в порядке. Нет ли остаточного эффекта? Ну, этого он никогда не узнает. Наверное, нет. Надо верить в гений технической мысли человечества.
Он помаялся немножко. Вышел на улицу, купил несколько персиков, воды. Вернулся. Принял душ, поел, попил, подумал, съел таблетку тазепама, лег спать.
3.
Сергей Алексеевич был антикваром. Он зарабатывал тем, что покупал антикварные вещи и продавал их дороже, чем покупал. В общем-то, когда есть хороший предмет, продать не фокус. Вопрос, где этот предмет взять. Честный способ — открыть антикварный магазин, сидеть и ждать, пока старуха принесет. Старуха носила. В начале девяностых хорошо и обильно, потом все скуднее и скуднее с невысокими пиками активности после экономических кризисов, падений курса рубля и массовых крахов банков. Когда дело пошло к смене тысячелетия, Сергей Алексеевич задумался, послушал умных людей и решил съездить в Лондон, посмотреть что да как.
Ему понравилось гулять по широким чистым улицам, ходить по антикварным магазинам, барахолкам, аукционам. Очень приятно было сидеть в кафе «Sotheby’s», пить кофе и рассматривать каталог завтрашней продажи. Интересно было ходить на аукционы попроще, листать грязные старые холсты, встречаться взглядом с давно никого не видевшими глазами христианских мучеников или безмятежно пляшущих у кумира забытого бога жирных коротконогих теток. В битком набитых магазинах, где среди штабелей хлама спали с открытыми глазами плохо говорившие по-английски люди с восточными лицами, он находил хорошую бронзу, фарфор, экзотику. Однажды вытащил из-под стола и тут же купил за тысячу двести фунтов большую бронзовую статуэтку — лев, совокупляющийся с крутобедрой, большегрудой и очень веселой дамой. Пулковские таможенники так хохотали, что пропустили бесплатно. Парочка постояла, да и ушла за восемь тысяч долларов. Смешно и приятно.
