Мужчины стояли, но необходимость движения была очевидной. Они томились, не зная, как начать, как будто воздух был слишком густ для свободного следования желаниям и необходимостям. Они приехали сюда без дела, ведомые идеей, может быть, капризом одного из них — того, кто был пониже, похудее и, наверное, побогаче, потому что ему принадлежали машины, охранники, шофер и девушка. Идея казалась интересной и привлекательной, но теперь в ней не нашлось достаточного запаса энергии, чтобы начать двигать этих людей и стремить их к задуманной цели. Вышло так, что приехали они ни за чем, а сразу сесть и уехать обратно в город к ждавшим делам, встречам и проблемам было довольно глупо. Надо было что-то делать. Они повернулись и пошли в мою сторону, туда, откуда приехали. Иначе было нельзя: дорога утыкалась в ворота, составленные из двух железных створок, крашенных зеленой краской, с жестяными красными звездами и красными венками. Там была воинская часть, дорога доходила до нее, а дальше — стоп, проход только для военных и больших начальников.
Слева от меня и справа от шедших мужчин, за которыми начали безразличное движение девушка и охранники, располагался обширный, заполненный ямами, буграми и мелкими, вроде кустиков, соснами, мокрый и не очень чистый пустырь, окаймленный деревьями, домиками и удаленным лесом за длинными строениями последней по этой ветке остановки электричек. С другой стороны дорогу ограничивала песчано-сосновая прибрежная полоса Ладожского озера, на краю которой, облокотившись о запыленную кору ствола, стоял я и смотрел на готовившуюся пройти мимо меня группу людей.
Они прошли, повернули направо, пошли от Ладоги в сторону нескольких грязноватых полузаброшенных казенных дач за серенькими низенькими заборчиками, выстроенных вдоль черно-зеленой смеси воды и лиственных густорастущих прутьев, которая планировщиком этой части поселения воспринималась, очевидно, как ручей, а на самом деле была длинной, плохо пахнувшей лужей, родиной многих миллионов комаров и тысяч лягушек, окрашенных в такие же черно-зеленые цвета. Главный остановился у забора второй по счету дачи, остальные встали рядом и приготовились слушать.
— Вот здесь, Сережа, можно сказать, и прошло мое детство. Я тебе говорил, кажется, да? Что отец служил тут в воинской части.
— Слушай, так это у вас дача была или постоянное жилье? Ты зимой здесь тоже жил?
— Нет, ну зимой, конечно, нет. В школу-то надо было ходить. У нас в Ленинграде квартира оставалась. Отец тут начальником штаба, мать — завстоловой, а я у бабушки был. Но каникулы все тут, выходные тут. Столько тут всего было.
