Один эльф — большой, как медведь — разрезал четверых, размахивая лезвием на шесте. Они были разрезаны пополам, он переступил их корчащиеся конечности. Один его глаз сиял, другой был под повязкой, и он искал следующую добычу.
Отец Мардук стоял перед ней, глаза его расширились от удивления. Он провел руками по волосам, раскрыв рот и побледнев.
Она молилась, чтобы дракон ударил по нему огнем, растопил у нее на глазах.
Но он кинжалом перерезал веревки, что удерживали ее на шесте, и забросил ее на плечо.
— Вон, — крикнул мужчина, указывая на отца Мардука. — Убейте гада.
Рев вызвал в ней радость. Она охнула. Она знала этот акцент.
Регард.
Ее сердце взлетело, но надежды растоптал отец Мардук, побежавший с ней по коридорам прочь от боя.
Не важно. Бой преследовал его, и она молилась, что воины догонят его и убьют.
Она отбивалась, кусалась, чтобы он бросил ее. Но бесполезно. Он крепко сжимал ее, не обращая внимания на движения, бежал по коридору к лестнице, что вела в нижнюю часть храма.
Она знала, куда они шли.
К Оазису.
Килан стоял у прутьев загона и ждал. До него доносились звуки хаоса. Сладкий шум боя заставлял его закрыть глаза и слушать.
Регардцы были здесь. С ними — темные эльфы.
Килан терпеливо ждал днями, надеясь, что Амалия доверится его плану.
Голос Видара зазвучал в его голове. Он ощущал его присутствие, запах Видара и остальных. Все будет хорошо, раз они прибыли. Они его освободят.
«У него императрица», — сказал Видар.
Килан издал вопль.
«У кого?».
«У отца-монаха».
Он ударил кулаками по прутьям.
«Пошли за ним остальных. А сам — ко мне, — сказал Килан. — Я хочу сам его убить».
«Хорошо, глава».
Было странно слышать, что друг детства так его зовет, но Килан теперь был лидером клана. Он ждал с кипящей кровью, лицо пылало от гнева. Если с головы Амалии упадет хоть волосок, вся пустыня ощутит его ярость.
Видар появился в ночи и опустился посреди двора. Уголки рта Килана приподнялись, он увидел Сассу на спине Видара. Она спрыгнула и побежала к его загону с сияющим камнем в руке.
Пока Видар становился человеком, Сасса протянула сквозь прутья камень Валрусса. Она нежно, как мать, коснулась лица Килана.
— Душа моей души, плоть от плоти, — сказала она. — Пришлось нести камень, а Видар летел. Это было честью.
Он кивнул, прижался лбом к ее лбу сквозь прутья, а потом силой камня освободился от гадкого ошейника.
Звон металла был музыкой в ночи, Килан отбросил его, стал драконом и разбил стены загона.
