– Ты, мать твою, выглядишь потрясающе, – произнес я в ту долю секунды, когда она помогала мне стягивать рубашку.
Она швырнула ее через всю комнату.
– Ага, я знаю.
Тот факт, что она знала это, был почему-то сексуальнее, чем притворное «нет». Я нащупал молнию на боку ее платья и сказал:
– Отлично, просто хотел убедиться в этом.
Остальная одежда была небрежно отброшена. На ней не было ничего, кроме нижнего белья и туфель. Мы целовались, задыхались и хватались друг за друга, словно боялись отпустить. Моя голова кружилась, пол шатался и кренился всякий раз, когда я закрывал глаза. Я провел рукой от ее затылка до поясницы, ее кожа буквально наэлектризовалась под моими пальцами. Теплое, шелковистое прикосновение ее губ к моему уху заставило меня застонать и еще крепче прижать ее к себе – безумно, одержимо, разъяренно. Меня охватила ярость: как я мог обманывать себя, думая, что не хочу ее?
Мы были уже на полпути к постели, когда первый удар бахнул в дверь, заставив створку задрожать в коробке. За ним последовал новый удар, еще один и еще. Ричард – а это, конечно, был именно он – молотил по ней, как таран.
Я отшатнулся, но Мередит схватила меня за шею.
– Ричард! – воскликнул я.
Она грубо повернула мою голову к себе.
– Он может до утра колотить в дверь, если ему так хочется.
– Он ее выломает, – сказал я, и слова исчезли меж ее губ раньше, чем успели сорваться с моих, а мысль была забыта прежде, чем я успел ее додумать.
Мой пульс взбесился.
– Пусть только попробует. – Она толкнула меня обратно на кровать, и я не стал спорить.
Все, что случилось после, казалось разрозненным и запутанным. Ричард бил по двери, выкрикивая проклятия и угрозы, которых я не мог разобрать: их невозможно было даже слушать, когда рядом со мной находилась Мередит – осязаемая, опьяняющая. Самого слабого вздоха ее было достаточно, чтобы заглушить все это буйство.
А потом грохот за дверью прекратился, как резкое окончание плохой песни, и я не знал, то ли Ричард ушел, то ли я и впрямь не слышал ничего, кроме дыхания Мередит. Голова была столь легкой, что, если б не тяжесть тела Мередит, меня унесло бы прочь.
Постепенно, дюйм за дюймом мой мозг и тело воссоединялись. Я позволил ей еще немного побыть наверху, затем перевернул ее на спину и притиснул к постели, не желая быть полностью покоренным.
Когда я рухнул рядом с ней на матрас, мои мышцы ходили ходуном. К тому моменту мы были слишком разгоряченными, чтобы обнимать друг друга, и лежали, просто сплетаясь ногами. Наше участившееся дыхание восстанавливалось, сон быстро затягивал меня подобно гравитации.
