В восемь часов утра, в первый день занятий здесь было исключительно тихо.
Мы с Ричардом вместе покинули Замок и направились к Фабрике, и хотя моя очередь была после него, я мог прийти на прослушивание попозже – в девять.
– Как ты? – спросил он, пока мы взбирались по крутому зеленому склону.
– Нервничаю, как и всегда. – Сколько бы прослушиваний у меня ни было, меня постоянно мучила тревога.
– Спокойно, парень. – Он хлопнул меня по плечу своей огромной ладонью, так что я качнулся на несколько дюймов вперед, коснувшись пальцами влажной травы. Раскатистый смех Ричарда эхом отозвался в неподвижном утреннем воздухе, и он схватил меня за руку, чтобы поддержать.
– Видишь? – сказал он. – Просто стой на ногах, и все будет в порядке.
– Засранец, – ответил я со слабой улыбкой.
Ричард обладал особым воздействием на людей.
Как только мы добрались до Фабрики, он весело хлопнул меня по спине и исчез в репетиционном зале вместе с Фредериком и Гвендолин. Я расхаживал взад-вперед по дорожке, мысленно, будто молитву, повторяя реплики Перикла, и наконец вошел внутрь.
Наши прослушивания в первом семестре определяли, какие роли мы будем играть в осенней постановке. В тот год это был «Юлий Цезарь». Трагедии и исторические пьесы резервировались для четвертого курса, тогда как третий был посвящен комедиям, ну а все остальное распределялось между второкурсниками. Студенты первого курса вкалывали, как чернорабочие, за кулисами, посещали лекции и гадали, во что же, черт возьми, они вляпались. Каждый год учащиеся, чья успеваемость считалась неудовлетворительной, исключались из программы – иногда их число составляло половину курса. Чтобы дожить до выпускного, требовался либо талант, либо слепая удача. В моем случае – последнее.
Вдоль стены, возле пересечения коридоров, двумя аккуратными рядами висели фотографии студентов последних пятидесяти лет. Наш снимок оказался последним и уж точно самым сексуальным. Это было рекламное фото прошлогодней постановки «Сна в летнюю ночь». Мы тогда выглядели моложе.
Кстати, именно Фредерику пришла в голову идея сделать из «Сна» пижамную вечеринку. Мы с Джеймсом – Лизандр и Деметрий соответственно – в полосатых боксерах и белых майках стояли, глядя друг на друга, а между нами была Рен – Гермия – в короткой розовой ночнушке. Слева от меня – Филиппа в длинной синей сорочке вцепилась в подушку, с помощью которой она и Рен дрались в третьем акте. В центре снимка Александр и Мередит сплетались, словно пара змей: он – зловещий соблазнитель Оберон в черном банном халате, она – роскошная Титания в откровенном кружевном неглиже. На левом краю фотографии, явно в самом выгодном ракурсе, стоял Ричард. Он был в клоунской фланелевой пижаме, но выделялся среди других актеров, а из его густых черных волос торчали ослиные уши. Он был самым ненормальным ткачом Ником Основой, которого я когда-либо видел, и он, как и всегда, стал королем постановки.
