Мередит и Рен, которые не появлялись на сцене после второго акта, милостиво согласились прокрасться в Замок и подготовить все к ночи буйного веселья. Гостям и главным участникам действа, которые нагрянут сюда, не придется ничего делать, кроме как вовсю славить Диониса и потакать ему.
Ну а дежурные позаботятся о том, чтобы убрать беспорядок на следующее утро.
В половине седьмого я неохотно закрыл книгу и спустился на второй этаж, а затем поплелся по лестнице и заглянул в столовую. Мебель уже сдвинули, чтобы освободить место для танцпола. В одном углу возвышались колонки, нахально позаимствованные из будки звукорежиссера, вдоль плинтусов к розеткам тянулись кабели.
Я покинул наш Замок и направился к Фабрике, по пути сделав крюк. Моя тревога нарастала и с каждой минутой все больше и больше походила на ужас.
Должно быть, он отражался на моем лице, когда я открыл дверь гримерки. Как только я переступил порог, Александр схватил меня за куртку и выволок обратно. Когда мы добрались до погрузочной площадки, он сунул мне в рот раскуренный косяк.
– Не нервничай, – сказал он. – Все будет хорошо.
Не уверен, что кто-нибудь когда-нибудь так ошибался.
Я послушно пыхтел косяком, пока от него не осталось полдюйма. Александр забрал его, высосал до кончиков пальцев, бросил в сторону и повел меня в гримерку. Мои дурные предчувствия на задворках сознания сменились паранойей.
Время тянулось медленно, пока я накладывал грим, натягивал костюм и рассеянно – вместе с остальными – выполнял дыхательную гимнастику. Джеймс, Александр, Рен, Филиппа и я прислонились к стене в коридоре, раскинув руки, чтобы расправить диафрагму, и напевали:
– «О, войте! Войте! Войте! Вы из камня —
Из камня, люди!»[44]
Вдруг откуда-то появился первокурсник в наушниках, который заявил нам, что у нас пять минут до начала. Мое сердце пропустило удар, а потом все понеслось, словно кино на ускоренной перемотке.
Плебеи-второкурсники высыпали из соседних гримерок и поспешно заняли свои места за кулисами, торопливо застегивая рубашки и манжеты или прыгая по коридору в попытках завязать шнурки ботинок. Филиппа потащила меня в женскую гримерку и кинула на стул. Она набросилась на мою голову с расческой и тюбиком геля для волос, когда на сцене уже вспыхнул свет и первые строки пьесы затрещали в динамиках за кулисами.
Флавий:
– «Пошли домой, бездельники, – домой!
Иль нынче праздник?»[45]
Филиппа шлепнула меня по щеке.
– Оливер!
– Черт, что?..
