То кто тогда вам может помешать
Резню опять между собой начать?»[67]
Я вздрогнул и сел, когда тихий голос произнес:
– Извините, что опоздала.
– Рен! – Джеймс вскочил со стула.
Она стояла в дверях, сонная и усталая, с дорожной сумкой на плече.
– Мы думали, ты не прилетишь, – сказал Александр.
Он бросил неприязненный взгляд на Филиппу, которая мудро его проигнорировала.
– Вы тогда, наверное, жутко устали от меня. Надеюсь, вы хотя бы успели отдохнуть, – сказала Рен, когда Джеймс снял сумку с ее плеча.
– Что ты говоришь! Конечно же, не устали! Ты как?.. – спросила ее Филиппа, вставая и подбегая к Рен.
Та скользнула в ее объятия и крепко обхватила за талию.
– Уже лучше, – сказала она. – Я так без вас скучала!
Я встал и последовал за Филиппой, обняв их обеих, чувствуя невероятную радость и облегчение от того, что Рен вернулась.
– И мы тоже соскучились.
Александр фыркнул.
– Серьезно? – спросил он. – Групповые обнимашки? Мы и правда сделаем это?
– Заткнись, – ответила Рен, прижавшись щекой к плечу Филиппы. – Не порти впечатление.
– Ладно. – Секунду спустя по-обезьяньи длинные руки Александра смяли нас всех.
Джеймс тоже вцепился в нас. Мы потеряли равновесие, покачнулись, Рен попалась в ловушку и рассмеялась в сердце этого человеческого узла. Ее смех, казалось, пронесся сквозь каждого из нас подобно теплому ласковому ветерку.
– Что здесь происходит?
Я посмотрел на лестницу.
– Мередит.
Она застыла на ступеньках, босиком, в легинсах и длинной футболке, которая, я был в этом практически уверен, когда-то принадлежала Ричарду. Это был первый раз, как я увидел ее после прощания в аэропорту, и я почувствовал, что слегка задыхаюсь.
Наша маленькая куча-мала распалась, каждый отступил назад, пока Рен не показалась в середине. Суровое выражение лица Мередит смягчилось.
– Рен, – позвала она.
– Ага. – Рен улыбнулась.
Мередит моргнула, стремглав спустилась по лестнице, ринулась в комнату, споткнулась и врезалась в Рен. Они обнимались, смеясь и падая вместе с Филиппой, но я успел поймать их, прежде чем девушки впечатались в журнальный столик. Когда мы вновь выпрямились, задыхающиеся и чувствующие боль в ушибленных локтях и отдавленных ногах, Мередит отпустила Рен и сказала:
– Почти вовремя.
Она помолчала и добавила:
– «Утешься ж
И будь желанной гостьей»[68].
– А вот ты, должно быть, устала, – сказала Филиппа. – Когда ты вылетела из Лондона, Рен?
Та вздохнула и потерла глаза.
– Вчера утром. Я бы с удовольствием послушала про День благодарения, но не хочу никого обидеть, заснув на половине рассказа.
