Всего-то. Сущая мелочь, когда речь идет об избавлении от строгого ошейника и блистательном будущем опоры трона!
— Ваше всемогущество очень щедры, — ответил Дайм чистую правду.
— Я прекрасно вижу, как искренне ты служишь империи, Дамиен, и я доволен вашей дружбой с Люкресом. Держитесь вместе, как должно братьям, и я со спокойным сердцем оставлю империю вам. Как в старые времена Роланда Святого и Рогнеды Светлейшей.
Всего месяц назад, услышав от императора, что тот прочит его в преемники Светлейшему Парьену, Дайм бы летал на крыльях восторга. Его наконец-то оценили по достоинству, его не считают лишь цепным псом, ему готовы доверить ответственность за всю империю. Сейчас же…
— Благодарю, ваше всемогущество. Видят Двуединые, я сделаю все, чтобы быть достойным вашего доверия. — Восторг и благоговение в его голосе были настоящими, но месячной давности. До встречи с Шуалейдой.
— Я в тебе не сомневаюсь, сын мой, — улыбнулся император. — Да пребудет с тобой благословение Двуединых.
О да. Благословение Двуединых ему очень, очень понадобится. Отказаться от гарантированной свободы, от великолепной карьеры, от всего, о чем он мечтал, ради призрачного шанса на чудо будет непросто. Да что там, до сумасшествия сложно, тем более что какое бы решение он не принял сейчас — до Весеннего бала еще десять месяцев, и все эти десять месяцев ему придется исполнять приказ отца. Со всем старанием и послушанием.
Дайм вынырнул из воспоминаний лишь около единственной в Пуэбло-дель-Уго таверны. Той самой, где они с Бастерхази ночевали десять месяцев назад. Сейчас Дайм бы не отказался от еще одной беседы с темным шером. Если бы только он мог сказать ему правду, поделиться сомнениями и спросить совета! Вот только «приказы императора не обсуждаются» — не фигуральное выражение. Это часть его клятвы верности, и за нарушение он заплатит жизнью.
И за свою встречу с Шуалейдой сегодня, за свой первый поцелуй с женщиной — тоже, если об этом узнает император.
«Бездна дышит тебе в затылок».
Слава Двуединым, что Бастерхази даже не догадывается, насколько он прав.
Глава 10
О родительской любви и братской ненависти
24 день холодных вод, Суард, Шуалейда шера Суардис.
До столицы торжественный обоз добрался к четырем часам пополудни, когда жара только начала спадать. Сама Шу не особо обращала внимание на погоду — после вчерашней встречи с Люка ей вообще было наплевать на все, кроме одного вопроса: что же Люка недоговорил? В чем хотел ей признаться, но не успел?
