— Да! Кто это? — резко сказал знакомый взволнованный голос.
— Это я, Оля. Жанна, ты меня не узнала?
— Оля? Какая Оля? — голос сорвался на крик. — Это ты, шлюха подзаборная? Если тебе нужен Толик, то ищи его в баре или подворотне. Мне все равно где, хоть на кладбище. И когда найдешь этого ублюдка, передай, что если покажется еще раз мне на глаза, убью. Так и передай!
Пик-пик-пик — короткие гудки возвестили об окончании разговора. Оля растерянно посмотрела на телефон. Вот и поговорили! Кажется, у подруги тоже жизнь не сахар. Даже не узнала.
Оля горько усмехнулась, опустила глаза вниз, чтобы убрать теперь уже ненужный дневник, и замерла: со всех последних листочков на нее смотрел Илья. Вот он хмурит брови, а вот улыбается. Здесь он отвечает у доски, а Оля его тайком фотографирует. Илья в спортзале, на скамейке, в компании друзей, на сцене, в походе — везде он. Оля протянула руку и коснулась подушечками пальцев любимого лица.
— Прости, — прошептали сухие губы. — Увы, в этой жизни нам не по пути.
Илья бежал к Опелю, не разбирая дороги. Слова мамы: «Илюшенька, папа умер», — звучали в ушах, как набат. Что случилось? Почему? Батя неделю назад был здоров и полон энергии. Как бы он сейчас ни относился к отцу, ближе родственника у него все равно не было. Он представлял, в какой растерянности находится мама, боялся за здоровье бабушки: пережить своего ребенка — самый страшный удел родителя.
— Илья, ты куда? — крикнул ему вслед Мишка, когда увидел, что друг садится за руль.
— Домой. В Питер.
— Стой, дурак! Что случилось? — Васильев рванул на себя ручку со стороны водительского сиденья.
— Пусти. Надо!
— Не пущу, пока не скажешь, что случилось.
— Батя, — с трудом разлепил губы Илья.
— Что с Антоном Николаевичем? Заболел?
— Нет. Умер…
— Как? Почему?
— Не знаю. Мама сказала быстро приехать.
— Выходи. Я поведу, — Мишка потянул Илью на себя и заставил пересесть на заднее пассажирское сиденье. Тот повиновался, но действовал механически.
Илья набрал номер матери и долго с каменным лицом слушал ее рассказ, прерываемый всхлипываниями. Потом опустил телефон и немигающими глазами уставился на дорогу. Он видел, как Мишка встревожено поглядывает на него в зеркало, но не реагировал. Говорить не хотелось. Было одно желание: лечь и ни о чем не думать. Смерть отца не укладывалась в его сознании, тем более, такая нелепая.
— Илья, не молчи, — наконец не выдержал Мишка, — я с ума сойду от неизвестности.
