И столько ненависти было в его глазах, что качок отступил. Илья где-то прочитал, что в схватке между двумя противниками побеждает не сила тела, а сила духа. На собственном примере он убедился в достоверности высказывания.
Отец приехал быстро, по первому зову. Антон Николаевич Шереметов был человеком решительным и властным. Он переговорил сначала с начальником отделения, потом о чем-то с лысым оперативником. Они согласно пожали друг другу руки, и отец вызвал в коридор Дениса Владимировича. На какие струны его поганой души он надавил, Илья до сих пор не знал, но историк забрал заявление и тихо исчез из его жизни.
Илья уже приготовился выходить из кутузки, но никто его до утра не выпустил. Он и не пытался выяснить, почему. Боялся, что еще больше дров наломает, если не успокоится. Утром за ним приехал отец.
— Папка, спасибо большое! — искренне поблагодарил его Илья, когда они сели в служебную машину. — А почему меня сразу не выпустили?
— Денис Владимирович поставил условие: наказать тебя хотя бы так, чтобы в следующий раз неповадно было, — уклончиво ответил Антон Николаевич, не глядя в глаза сыну.
— Вот, козел! — не удержался Илья. — Ну, и ладно. Отвези меня к больнице.
— Зачем? Олю хочешь навестить? У нее все в порядке.
— Откуда ты знаешь? — удивился Илья.
— Я разговаривал с ее матерью. Тебе туда лучше не соваться.
— Почему?
— Галина Семеновна думает, что это ты надругался над ее дочерью.
— Что за чушь? Откуда такие мысли? — сначала возмутился Илья, а потом вспомнил, как она выставила его из больницы, и растерялся.
— Ты можешь мне честно признаться: это твоих рук дело?
— Конечно, нет! — Илья ошарашенно посмотрел в окно: он даже не предполагал, что у истории с насилием может быть другой подозреваемый. — Зачем? Я люблю Олю и уважаю ее. Неужели ты обо мне так плохо думаешь?
Отец приказал водителю остановить машину у сквера, расположенного недалеко от дома.
— Пойдем, поговорим. Не хочется, чтобы посторонние уши слушали наш разговор.
Они вышли, сели на скамейку, помолчали. Илья чувствовал какое-то напряжение. Тревога летала в воздухе, касалась крылом, заставляла учащенно биться сердце.
— Скажи мне, — с трудом начал отец, когда молчание стало просто невыносимым, — ты как планируешь свою жизнь?
— Мы с Олей хотели поступать в Саратов: она в юридическую академию, а я в медицинский вуз. А дальше пока не заглядывали.
— Интересно, — отец покосился на сына. — Почему я об этом впервые слышу? Ты не торопишься? Вы знакомы всего пару месяцев.
