Неизвестно еще, какие неприятности сулит ей новая встреча с Ильей. Не раз, сидя ночами за учебниками или качая не желавшего засыпать сына, она пыталась представить, как сложилась бы жизнь без Ильи. Нехорошие мысли терзали ее голову. Оле даже казалось, что если бы тогда он не сел рядом за парту, не вмешался в более чем странные отношения с Денисом Владимировичем, все могла закончиться благополучно.
А с другой стороны…
Почему так лихорадочно бьется сердце и учащается дыхание? Почему до зубовного скрежета, до боли в сжатых ладонях хочется хоть одним глазком взглянуть на него? Оля опять встряхнула головой: «Не думать, не вспоминать, не мечтать, не планировать».
— Назовите фамилию, — повторила Оля.
— Что? Фамилию? — рыбак поднял тяжелые веки на медсестру, будто не понимая, кто она такая и что здесь делает. — Васильев.
Оля выдохнула и быстро застрочила ручкой по бумаге. Остальные вопросы оставила сменной медсестре. Она устроила парня на свободной кушетке, а сама прикорнула за рабочим столом. Утро разбудило трелью дверного звонка: приехала машина с продуктами для кухни, расположенной рядом с приемным покоем.
Девушка потянулась, умылась, привела в порядок рабочее место. Она зашла в перевязочную, чтобы приготовить материал для стерилизации, и, напевая, занималась своим делом, как вдруг сзади кто-то схватил ее за ягодицу. От неожиданности она выронила приготовленный стерилизатор. Тяжелая металлическая коробка, наполненная простынками для перевязочного стола, упала вниз прямо на чью-то ногу в белой резиновой шлепке.
— Звонарева, ты сдурела? — раздался сзади вопль доктора Анисимова.
Оля повернулась: Олег Борисович, прихрамывая, добрел до стула и сел. Он сдернул носок и стал рассматривать ушиб.
— А еще у меня в руках был скальпель. В следующий раз, когда захотите проверить плотность моей ягодицы или, не дай бог, груди, воткну его во что-нибудь мягкое, — Оля выразительно показала глазами на выпуклость, горкой торчавшую в брюках операционного костюма. — Как вам такой исход дела?
— Ты что, дура? Я к тебе со всей душой, а ты…
Анисимов был известен в округе как неисправимый бабник. Не одна медсестра заливалась горючими слезами, поддавшись на его чары. Красивый, как Ален Делон, он смотрел на девушек потрясающими зелеными глазами, и они падали к его ногам срезанными колосками.
Операционные сестры боролись за право ассистировать ему во время операции, которые Олег, насмотревшись зарубежных сериалов, превращал в настоящие представления. Перед началом операции кто-нибудь из работников вешал на стену плеер и включал классическую музыку. Сам Олег Борисович давал старт работе словами: «Отличный день, чтобы спасти чью-нибудь жизнь». Когда Оля намекнула ему, что эту же фразу говорил герой американского сериала «Анатомия Грейс», Анисимов отшутился:
