— Коротко, но не все ясно, — промолвил командующий, разглядывая Соломахина. Плотная фигура, близко посаженные черные глаза под очками. Немолод. Спокоен.
— Как вы готовитесь к атаке?
— Мы построили в районе Колтушей точную копию немецких укреплений на Чертовой высоте и уже несколько ночей тренируемся, готовимся к траншейному бою. Каждый взвод знает наизусть свой отрезок траншеи, где расположены ходы сообщений, где «лисьи норы». Через болото на дистанцию броска в атаку мы поползем. Артподготовки нам не надо.
— Вы лично пойдете с батальоном?
— И комиссар. И весь штаб, товарищ командующий.
— Вам известно, что на этой высоте находятся артиллерийские наблюдательные пункты противника? Они корректируют оттуда огонь по железнодорожным эшелонам, идущим в Ленинград.
— Да, известно. А обороняют эту высоту около двух рот противника. Мы уничтожим их!
Последние слова Соломахин сказал жестко и холодно, уверенно глядя на командующего.
— Хорошо. Разрешаю этот бой. Вашу подготовку проверю.
…Это был жестокий рукопашный бой в темноте, в узких траншеях, «лисьих норах», блиндажах. Отточенная лопата и нож заменяли штык. Сама атака заняла двадцать минут, но ползли саперы по болоту три часа. Рота гитлеровцев была истреблена полностью, высота занята. То, что не удавалось нескольким полкам при поддержке артиллерии и авиации, сделал один батальон саперов.
Днем Говоров передал по радио через штаб приказ Соломахину, отбивавшему контратаки немцев, о награждении его орденом Суворова III степени, а всех командиров рот — орденами Красного Знамени. Орденами и медалями были награждены и бойцы батальона.
После вывода батальона Соломахина из боя Говоров вызвал комбата и внимательно выслушал его рассказ о ночном штурме.
В музее А. В. Суворова и сейчас стоит макет атаки Чертовой высоты 106-м инженерным батальоном.
РАЗГРОМ
Туманная с изморозью ночь на пятнадцатое января сорок четвертого года. Ночь как будто такая же бессонно-настороженная, как и два года назад по всей полосе искалеченных южных окраин Ленинграда — от изрубленного снарядами Шереметьевского парка до развалин Пулковской обсерватории и одиноких печных труб на Средней Рогатке. В здании штаба фронта в Смольном так же, как всегда, горит свет, хотя этого снаружи не видно, окна темны.
Да нет, конечно, сегодня другая ночь! Раньше перед рассветом лишь одиночки снайперы пробирались поближе к немецким траншеям с пачкой патронов.
Сегодня в густом тумане, чуть звякая оружием, к Пулкову идут и идут с приглушенным гулом колонны гвардейских дивизий генерала Симоняка и расходятся по глубоким траншеям в сотне метров от врага. Разведчики и саперы даже слышат частые тревожные команды гитлеровских офицеров: «Ахтунг!..»
