24 ноября утром Федор Лузан принял по радио шифровку:
— Вам, товарищ капитан.
Вновь назначенный командир полка майор Радзикевич приказывал капитану прорвать кольцо и вывести батальон из окружения.
Командир батальона Макаренко, младший лейтенант Волков, лейтенант Резниченко, политрук Ивакин — четыре командира, склонившись над картой, совещались, как выполнить приказ. Карта рассказывала о местности. Но показать, где противника нет, она не могла. Макаренко свернул карту.
— Держи! — отдал ее Волкову. — Я пойду с разведчиками.
Под вечер они вернулись.
— За оврагом фашистов нет. Будем выходить! — сказал Макаренко, снимая автомат. — Вы, — он обратился к младшему лейтенанту Волкову, — остаетесь на КП. Отходить будете с третьей ротой. Она прикрывает батальон. Попросите полк дать огонька.
Пока комбат отдавал распоряжения, Лузан что-то писал на клочке бумажки.
— Вот, товарищ капитан, возьмите, — он подал листок комбату.
— Что это? — Макаренко поднес листок ближе к желтому огоньку плошки. — «В партийную организацию 758-го стрелкового полка. От члена ВЛКСМ ефрейтора Федора Афанасьевича Лузана. Заявление. Прошу принять меня в ряды ВКП(б)…» — читал капитан.
— Одобряю. Молодец! — Комбат крепко пожал руку Федору, аккуратно сложил листок. — Первый дам тебе рекомендацию.
— Спасибо, товарищ капитан. Я не подведу…
Ночью две роты двинулись в путь. На КП батальона остались начальник штаба и Лузан. В траншеях — шестьдесят пять бойцов третьей роты.
Время шло томительно медленно. Федор отстукивал телеграфным ключом радиограммы. В эфир летели длинные колонки цифр. Пусть немцы думают, что батальон на месте.
Но гитлеровцы заметили отход батальона и, готовясь к наступлению, обрушили на высоту тонны смертоносного металла. От разрывов снарядов землянка вздрагивала. Тонкими струйками сыпался песок.
Младший лейтенант выскочил в траншею. Где-то недалеко ухнул тяжелый снаряд. Землянку зашатало. Погас огонек коптилки. Лузан услышал слабый голос Волкова:
— Радист… Радист…
Федор сбросил наушники, выбежал из землянки. У входа на дне траншеи лежал младший лейтенант. Лузан склонился над ним. На маскхалате начальника штаба расплылось темное пятно. Волков открыл глаза:
— Радист… Проси огня… Огня… — Голос его затих, словно растаял.
Лузан накрыл тело плащ-палаткой и вернулся в землянку.
— «Ель»… «Ель», дайте огонь!.. Дайте огонь!
А враг уже поднимался на высоту. По дороге глухо урчали танки.
— Дайте огонь… Дайте огонь… — продолжал передавать радист. — Бейте по высоте… Огонь на меня…
