Несколько раз он пытался телепортироваться, но каждый раз не получалось. В такие моменты мне удавалось разорвать дистанцию и перевести дыхание. А ещё готовить свой следующий удар. Не зря же я отрубленную лапу таскал.
Лапа — часть общей туши. По закону подобия между ними есть общая связь, а следовательно, обладая лапой, я могу воздействовать на остальное тело. Можно сделать небольшую пакость — на это уйдет немного сил, да и времени совсем чуть-чуть. Можно ударить основательнее, но сил потребуется гораздо больше. У меня столько нет. Поэтому я брал мастерством, в секунды затишья пытаясь вычерчивать печать на лезвие. Чертил прямо своей кровью, которой набежало, когда я порезался. Лапа то острая.
— Вот ты и допрыгался, — пробормотал я, активируя печать.
Паук замер. Я подождал несколько секунд, но ничего не произошло. Подскочив к твари, подпрыгнул и вбил его же лезвие ему же в глазницу. Прямо в этот злобный мерзкий глазик. Ещё и ударил несколько раз, вгоняя лезвие точно в мозг.
Зверь дернулся пару раз, после чего свалился и затих. Теперь уже окончательно. Но на этом я не успокоился. Методично переломал ему лапы и отделил от тела лезвия. На всякий случай. В мире, где есть существа, которых называют бессмертными, никакая предосторожность лишней быть не может.
Убедившись, что на этом точно всё, тварь умерла с гарантией, отошёл в сторону метров на десять и сел прямо на землю.
Фух…
* * *
Спустя полчаса я занимался тем, что потрошил чудовище. На первый взгляд не самое благоразумное занятие. После того, как тварь переместила нас, мы оказались неизвестно где. Для меня неизвестно. Единственное, что здесь было, небольшая поляна, да лес вокруг. Темный лес, замечу. Сейчас то почти ночь.
После боя первые пять минут я отдыхал и приходил в себя. Потом схватился за голову и ругался, осознав, что, во-первых, потерялся, а, во-вторых, опоздал на второй поезд.
Если ничего не путаю, то до города нам было ехать ещё пару часов минимум. По карте мы как раз должны находиться где-то посредине большого леса. До ближайшего населенного пункта с полчаса езды, где должна была быть остановка, но это не точно. Может меньше, может дольше, я ведь последний час в поезде дремал и точно не знал, который сейчас час.
От Сергея я знал, что слабые ходуны могут перемещаться на сотню метров. Сильные — на несколько сотен метров, а то и километр. Но есть и те, кто легко прыгнет на пару километров.
Лично для меня это значило, что я нахожусь от поезда на неизвестном расстояние. Криков не слышу, света никакого не вижу — в общем, никаких признаков в пользу того, что поезд где-то рядом. Так что, есть смысл исходить из худшего.
