– Просто вода?
– За кого ты меня принимаешь?
Константин поставил свой бокал на журнальный столик. Затем взял у Марка пластиковый стаканчик и осушил одним глотком.
– Доволен? – Он поднялся и отеческим взглядом посмотрел на Марка сверху вниз.
– Извини.
Константин кивнул и снова потянулся к своему бокалу. На журнальном столике осталось мокрое пятно.
– Но тебе и правда стоит принять успокоительное. Я серьезно переживаю за тебя, Марк.
– Я тоже.
«Я чувствую себя так, словно проглотил магнит, который притягивает к себе не металл, а безумие. И я очень боюсь, что его действие усиливается с каждой секундой».
– Уже поздно. Поедем в клинику.
Константин поставил пустой стакан точно на водяной развод и протянул Марку руку, но тот снова закрыл глаза. Уже маленьким мальчиком он понял, что ему лучше думается, если не все его чувства задействованы. Когда Марк открыл глаза, тесть стоял у окна. И пальцем водил по следу капли, которая, как слеза, стекала по стеклу.
– Ты часто думаешь о том дне в мае?
– Когда именно это было? – спросил Константин охрипшим голосом.
День в мае.
Они не называли его иначе. В их разговорах это никогда не был день, «когда на Сандру напали» или «день, когда ей вставили в рот кляп и проволокой привязали к кухонной плите». И не «день, когда Сандра должна была сопровождать его на обучение, но из-за тошноты осталась дома, на вилле своего отца».
– Кристиану было бы сейчас три, – тихо сказал Марк.
– Точно. Три года назад.
Константин вздохнул, словно с тех пор прошла целая вечность. В переносном смысле так и было. Один раз Сандра уже ждала ребенка. Преступники вломились, когда она, с семейной упаковкой мороженого крем-брюле на коленях, собиралась смотреть старый сезон «Короля Квинса» на DVD. Константин приехал домой только через шесть часов. За это время оба парня в лыжных масках вскрыли сейф и, помимо дорогих оригиналов картин на стенах, забрали с собой все столовое серебро, наличные, коллекцию часов и старый ноутбук.
Шесть часов.
Кровотечение началось на сорок минут раньше.
– Вы поэтому не хотели выбирать имя своему второму ребенку?
Марк кивнул:
– Да. Тот день очень многое разрушил. Мы думали, что Сандра больше не сможет иметь детей. А когда все же получилось, не хотели сглазить. Суеверие. – Он безрадостно рассмеялся. – Разве не ирония судьбы?
Константин повернулся. Он выглядел неожиданно постаревшим.
– Ты ошибаешься.
Марк поднял глаза:
– О чем ты?
– Ты сказал, что тот день многое разрушил. Это, конечно, правда. Но как бы ужасно это ни звучало, то горе подарило вам еще три чудесных года.
