– …и я жду вас уже несколько дней.
Машина у нее за спиной промчалась по луже.
– Меня?
Он сглотнул. Большая капля упала ему на макушку, и он вытер ее, прежде чем она успела скатиться за ворот. Марк не помнил, когда в последний раз брился, и ощущение колючей щетины под пальцами расстроило его еще больше. Сандра любила, когда его «прическа» подходила к трехдневной щетине.
– Наверное, вы меня с кем-то перепутали, – наконец сказал он и оторвался от проволочного забора. За короткое время, пока он здесь стоял, его джинсы почти насквозь промокли.
– Нет, подождите. Почему вы пришли сюда? К этому котловану?
Он отступил на шаг. С каждым словом этой странной женщины в нем усиливалось чувство невидимой угрозы.
– Какое ваше дело?
– Думаю, я могу вам помочь.
Марк махнул рукой.
– Почему вы решили, что мне нужна помощь?
От ее ответа у Марка перехватило дыхание.
– Потому что я тоже пациентка.
Тоже? Почему тоже?
– Я была в программе Бляйбтроя, как и вы.
«Нет. Я еще даже формуляр заявки не подписал».
– Но потом вышла из программы. И с тех пор прихожу сюда в каждую свободную минуту. – Она указала на стройку и снова надела очки. – К этой дыре. И высматриваю людей, которые не могут осознать, куда делся дом номер 211.
Марк развернулся, единственное, чего он хотел, – это поскорее убраться отсюда, даже если он не знал, куда ему бежать посреди ночи без машины, без медикаментов и без денег.
– Людей, как вы.
Он хотел к Константину или к своему школьному другу Томасу, возможно, даже к Розвите, с которой еще никогда не встречался в частном порядке, но которой по крайней мере доверял. Однако в итоге он никуда не ушел, а остался на месте. Не потому, что женщина, назвавшаяся Эммой Людвиг, предложила ему помощь. Не потому, что она хотела показать ему документы, которые якобы его заинтересуют.
– Доктор Лукас, пожалуйста, пойдемте со мной. Слишком опасно, если нас увидят здесь вместе.
А потому, что эта женщина, если она действительно существовала, знала его фамилию; как и он, утверждала, что раньше на этом месте находилась клиника. Таким образом, существовал крошечный шанс, что Марк еще не лишился рассудка – или, по крайней мере, был не единственным.
