Ограничимся этими примерами, хотя их число было бы нетрудно увеличить.
Нет надобности доказывать, что эта борьба против рос коши велась также в интересах классового обособления. Это видно уже из приведенных здесь нападок, обращенных исключительно по адресу среднего и мелкого мещанства. Если издавались законы, запрещавшие ношение известных материй, кружев, украшений и т. д., то это делалось, кроме того, как и в эпоху Ренессанса, в интересах покровительства родной промышленности, которую хотели защитить этим путем от иностранной конкуренции.
Господствующая в данную эпоху роскошь есть не только экономический факт, а оказывает огромное влияние на нравы вообще. Там, где роскошь возведена в степень общего закона, невозможность конкурировать с другими в этом отношении влечет за собой общественную опалу, и потому женское целомудрие и верность не обретаются в почете, который выпадает лишь на долю порока. В такие времена в господствующих классах обычным явлением бывает мужчина, находящийся на содержании у стареющей кокотки, и женщина, идущая на содержание к богатому любовнику. В своей книге «Женщины и галантность в XVIII веке» Эрве приводит следующие факты: «M-me де ла Рошегюйон содержала Бенсаре, который имел от нее дом, карету с тремя коронами, трех лакеев, серебряный сервиз и превосходную мебель. Тем не менее он был недоволен своей жизнью. Я думаю, ему было скучно любить старуху».
А в другом месте: «Знатные дамы этой эпохи открыто продавали себя. Паже написал г-же Алонн, которую хотел иметь на одну ночь, что вообще он платит своим любовницам 100 пистолей, но готов заплатить и 200. А графиня ответила ему, что она никогда не получала ничего приятнее его записки».
Примеру герцогинь следовали как в XVII, так и в XVIII веках горничные.
В «Галантных историях Вены» отмечается: «От кухарки и до дамы, от швейцара до президента все любят пышность и блеск, и эта любовь служит могучей пружиной галантности. Нетрудно понять, что горничная, получающая 20 гульденов в год и щеголяющая каждый день в шелковых чулках и платьях, является или Аспазией[29] своего господина, у которого исполняет двоякую службу, или же содержанкой других…»
Нам еще предстоит поговорить об этом в другом месте.
Господствующая в ту или иную эпоху страсть к роскоши приводит нас к некоторым другим еще выводам относительно общих взглядов эпохи. Царившая в век абсолютизма безграничная роскошь мод служит одним из характернейших доказательств того, что вся жизнь тогда покоилась на чувственности. А сосредоточение роскоши вокруг женщины служит не менее веским аргументом в пользу того, что она сама в эту эпоху была предметом роскоши, которую мог себе позволить мужчина, и притом самым драгоценным предметом роскоши, внешность которого он поэтому и старался сделать как можно более великолепной и рафинированной.
