К числу дам, славившихся своею «простой» жизнью, принадлежала и Мария-Антуанетта. Довольно странно, как такой взгляд мог укрепиться среди историков. Ведь давно известно, что эта высокая дама уже в первые годы своего царствования истратила на наряды и безделушки столько, что наделала на 300 тысяч франков долгов. Впрочем, даже ее панегиристы и те признаются, что она была помешана на бриллиантах. Это невинное увлечение стоило немало и покупалось ценою голода народных масс. Так, например, однажды Мария-Антуанетта увидала у парижского ювелира Бемера пару сережек. Они ей очень понравились, и потому услужливый супруг счел долгом купить их. Стоили они ровно 348 тысяч ливров (в 1773 году). На такую сумму могла тогда просуществовать тысяча хорошо поставленных рабочих семейств в продолжение целого года.
Аналогичные цифры рисуют господствовавшую в Англии роскошь. В своей истории костюма Вейс сообщает о герцоге Бекингеме, одном из фаворитов развращенного Якова I, следующее: «Не говоря уже о том, что он всегда употреблял для своего костюма самые драгоценные материи — атлас, золотую и серебряную парчу, герцог украшал платье не только дорогими вставками, разноцветными вышивками и т. д., но и жемчугом и драгоценными камнями, и в особенности бриллиантовыми пуговицами в искусной золотой оправе. Он имел таких богатых полных костюмов в 1625 году не менее 27, каждый из которых стоил около 35 тысяч франков, а праздничный костюм, в котором он присутствовал на свадьбе Карла I, один стоил 500 тысяч франков».
По словам Архенхольца, автора «Британских анналов», обыкновенный чепчик герцогини Девонширской стоил 10 гиней, а вдова герцога Рутлендского заплатила однажды за гарнитур ночного чепчика — 100 гиней. В среднем английская светская дама тратила ежегодно на свой туалет от 500 до 600 гиней. Во время соглашения, состоявшегося между одним полковником и его кредиторами, был представлен, между прочим, и счет шляпочника, поставившего в 17 месяцев на 109 фунтов шляп, и т. д. Знатные лондонские дамы охотно обращались в вопросах моды за советами к актрисе Абингтон, славившейся своим изысканным вкусом, и эта роль доставляла ежегодный доход в 1500 или 1600 фунтов. В Германии платить такие суммы могло только придворное общество, так как здесь еще не существовало такой богатой буржуазии, как в Англии и Франции. Роскошь же немецких дворов была в таком же роде. В эту эпоху и низшие классы, естественно, отличались также страстью к роскоши, так как в ней видели первое доказательство благосостояния, а во все времена люди охотно делают вид, что занимают привилегированное положение.
