Звучит последний звонок, и лямка рюкзака уже переброшена через плечо Джона. Он бежит по тенистым улицам к новым белым домам. Он не знает, что скажет, однако полон решимости. Они делают что-то плохое, в этом он уверен. Он почти не сомневается, что они держат кого-то наверху под замком. Узницу. Быть может, свою мать, Эстер.
Джон подозревает, что совершает опасный поступок, однако какое облегчение хоть что-то чувствовать, даже страх!
Он сворачивает в проулок, где начинаются эти дома… Бледные и высокие, они тянутся к летнему небу. С каждым шагом его решимость тает. Их дом был вторым или третьим слева после дома с тисом в саду? Все дома здесь похожи. И ни одной живой души. Большинство домов пустует, за окнами видны только голые деревянные полы, и больше ничего. Ни у одного дома нет номера на воротах. Да он и не знает номера. Когда на краю неба появляются первые звезды, Джон понимает, что заблудился между пустых белых домов.
Наконец он находит нужный – по музыке. Бледные розовые и голубые огоньки скользят в окнах, дом будто пульсирует в такт. У близнецов снова вечеринка. Что ж, думает Джон, теперь им не отговориться тем, что они больны. Джон чувствует, что его ноги и сердце спешат следуя музыке.
Он толкает входную дверь. Она открывается. Он торопливо ныряет в шкаф под лестницей. Здесь темно, но безопаснее, чем среди вращающихся огоньков. Мокрая швабра щекочет руку, вселяя уверенность реальностью прикосновения. Он смотрит в замочную скважину. Похоже, вечеринка в разгаре. Фигуры гостей раскачиваются в пронизанном вспышками воздухе. Однако сейчас веселья заметно меньше, чем на той, первой, вечеринке, на которой он побывал. Теплый свет и выпивка помешали ему кое-что заметить. Среди этих подростков много увечных или покрытых заметными шрамами. У одного парня не хватает руки. Они выпивают и танцуют, но никто ни с кем не разговаривает. И не из-за застенчивости – скорее потому, что они слишком хорошо знают друг друга. Некоторые одеты очень странно. На одной девочке пышная старомодная ночная рубашка. Светловолосый мальчик одет в костюм-тройку. На ногах у другого – чулки, на башмаках поблескивают крупные пряжки.
Музыка стихает, зажигается свет. Джон думает: они обнаружили, что я здесь, и прерывисто дышит. Однако всеобщее внимание обращено к Дрю, который стоит посреди комнаты.
– Пора, – говорит он.
– Сколько? – спрашивает невысокая девочка в переливающемся платье.
– Сегодня четверо.
