— Может быть, они были знакомы? — предположил Опалин. — Ну, этот любитель «Эсмеральды» и Брындина?
Однако служащие ЗАГСа, хорошенько покопавшись в памяти, сообщили, что у них не возникло такого впечатления. Брындина принесла документы не по форме и устроила небольшой скандал, когда ей отказались выдать справку. Впрочем, она как-то подозрительно быстро стихла, когда у соседнего окошечка зашла речь о смерти Маруси Смирновой, и стала вертеть головой и прислушиваться. То есть у свидетеля возникло такое впечатление…
— Ну ясно же все! Ясно! — в возбуждении кричала королева шляп, едва не танцуя вокруг Опалина после того, как они покинули ЗАГС и оказались на пыльной душной улице. — Он свидетельство принес, а она услышала и сразу в домоуправление побежала, и тут Галактион ей комнатку-то и устроил…
— Ничего не ясно, — мрачно ответил Ванечка, который успел усвоить от товарищей, что любым показаниям свидетелей надо доверять с осторожностью, особенно там, где в дело вступают не факты, а домыслы или слухи. — Я еще могу поверить, что Брындину запомнили, потому что она пыталась скандалить, но все разговоры о том, как она вертела головой и прочее, кажутся сомнительными. Надо искать этого голубоглазого блондина, который шляется по ЗАГСам с поддельными документами. Найдем его, поймем и все остальное. Кто он на самом деле? Почему у него оказалось свидетельство о смерти, которой не было? И вообще…
Маруся поглядела на собеседника и победно выпалила:
— Я знаю, кто это! По папиросам узнала… Это Кока!
— Сын Ярославцевых? — насторожился помощник агента.
— А то! Все приметы сходятся… На вид такой приличный… и «Эсмеральда!» Он всегда их с собой носит — не потому, что курит или они ему как-то особенно нравятся, а потому, что они дорогие. И коробку нарочно достает, чтобы окружающие завидовали. Он, не сомневайся даже!
— Ты же говорила, что была на даче Ярославцевых, и он тоже там находился, — напомнил Опалин, слушавший ее очень внимательно. — Как же он оказался в Москве?
— Он уезжал, — уверенно ответила Маруся. — Как раз в понедельник. И его не было полдня.
Ванечка почесал щеку и задумался. Он мог похвалить себя — не зря именно семья нэпманов с ходу показалась ему подозрительной; но что-то подспудно тревожило его, и он быстро разобрался, что именно.
— А в предыдущие дни ты его видела? — внезапно спросил он.
— Конечно.
— Он часто оставался у себя? Может, запирался?
— Он не запирался. С чего ты взял? Мы гуляли, в городки играли…
