К сожалению, он не понял. Он захотел «исправить меня». И это разбило мне сердце. Он был неспособен принять меня.
После этого я понял, что должен молчать. Мне не нравилось говорить о себе в женском роде, но ради безопасности я решил скрываться.
В одиннадцать лет я пошел в церковь при англиканской средней школе. Я набрался уверенности и попросил учителей называть меня «он» и использовать имя Бен. Из-за того что я не был похож на остальных девчонок, надо мной издевались. Я не вписывался в их мир, но ученики справились с этим лучше учителей. Ко мне относились не так, как к остальным, потому что я просто хотел быть собой. Я коротко остриг волосы, и за это меня наказали в школе. Столько разочарования и гнева. Я прошел периоды селфхарма, считая, что раз другие люди вредят мне, то и мне себя жалеть незачем. Я занимался этим несколько лет, затем начались депрессия, тревожное расстройство и перепады настроения.
Сильно помогло то, что один из учителей занял мою сторону. Он говорил коллегам: «Раз он этого хочет, надо попробовать сделать его счастливым. Когда он на уроке, почему бы нам не называть его Беном?» Я знал, что хотя бы один человек на моей стороне, и это многое изменило. Я до сих пор поддерживаю связь с этим учителем. Он даже помог мне открыться своей тете – однажды пригласил ее поговорить о том, что со мной происходило. Он показал мне статью в газете о том, как двое друзей, посещавших разные школы, позже встретились, и оказалось, что один из них сменил пол. Он действительно старался помочь мне.
Я помню момент, когда он позвонил моей тете. Я подумал: «Сейчас начнется». Но не началось. Она призналась потом, что сама думала: вдруг происходящее со мной – это больше, чем просто желание носить мальчишескую одежду, но не хотела сама подавать мне эту идею.
Бабушке, с которой я очень близок, на тот момент перевалило за 70 лет. В ее поколении о подобном не говорили. Было непросто объяснить ей, что происходит.
Когда я стал взрослее и нашел благотворительную организацию «Гендерный интеллект», я набрался смелости и сделал каминг-аут. Здесь меня поддержали, когда остальные повернулись ко мне спиной. Мне пришлось прятать письма из гендерной клиники, в которую я ходил. Я не мог принимать блокаторы полового созревания, так как тетя не позволила бы, а для этого требовалось разрешение опекуна. Если бы она согласилась, жизнь была бы намного, намного проще. У меня никогда бы не было месячных, моя грудь не выросла бы, и мне не пришлось бы делать операцию.
