Я похолодел. Плохо дело. Всё очень серьёзно и страшно. Что же делать? Мой отец в таких случаях всегда говорил, что нельзя оставаться безучастным к несправедливости. Удел сильного человека — помогать слабому. А сильный ли я? И вообще во что я ввязался?! Я просто влип по уши в чужие грязные дела. А может быть, ну их всех к чёрту?! Я мог спокойно развернуться и уйти куда подальше либо, как вариант, вызвать полицию.
А тем временем оба действующих лица в комнате продолжали свой разговор, в то время как их жертва не шевелилась. Хорошо, что в школе и в университете меня научили сносно понимать английский. Я даже немного читал Шекспира в оригинале, хотя никому в этом не признавался — наверное, боялся, что будут смеяться надо мной, обзывать заучкой или ботаном. Поэтому мне не составило труда перевести для себя несколько несложных фраз, которыми решили перекинуться два мужика за дверью.
— Нашёл! Грёбаная фигня! — сказал тот, что копошился слева.
— Отлично! — обрадовался первый. — Заверни её в одеяло и валим отсюда!
— А что будем делать с этим?! — спросил второй. — Он видел нас обоих!
— Я разберусь с ним! — сказал первый — и к моему ужасу — потянулся за пистолетом в кобуре.
— Кретин! — закричал второй. — Не будь дилетантом, твой выстрел привлечёт нежелательное внимание!
— Хорошо! Я использую подушку вместо глушителя, из-за музыки выстрел никто не услышит!
Первый мужик подхватил подушку с дивана и вернулся на место перед дверью. Его широкая пятая точка загородила мне весь обзор. Однако я прекрасно понимал, что он собирался сделать. В этот момент я проклял то, во что влип, а заодно себя, своё воспитание и Валентина Степановича. Кажется, я ещё думал, кого следует включить в этот список, когда с разбега врезался плечом в дверь. Честно говоря, я думал, что дверь закрыта изнутри, но как оказалось, всё было иначе. Дверь с чудовищной силой открылась и со всего размаха врезалась в первого мужика, с грохотом снесла его куда-то вправо, а я со всей дури влетел в комнату и чудом, разминувшись с Василием, в прыжке перелетел через диван, бесславно ударившись спиной о стену. Я тут же вскочил и посмотрел в сторону стонущего первого мужика, его хорошенько приложило об угол столика. Мордоворот, разрушив столик своей тушей, валялся на полу среди его обломков и, схватившись обеими руками за своё мужское достоинство, корчился от боли. Пистолет пострадавшего громилы отлетел куда-то в сторону, и его нигде не было видно.
