Она мнется.
– У меня есть для тебя задачка. Весь день из головы не выходит.
Нико знает, чем занимается Ева, и, хотя он никогда не лезет к ней с расспросами, она все же частенько думает: вот бы ее руководству его мозги. В то же время образ Нико, шагающего по безликим коридорам Темз-хауса, наполняет ее ужасом. Это ее мир, и не хотелось бы, чтобы он стал и миром Нико.
Окончив Краковский университет с дипломом магистра чистой и прикладной математики, Нико вместе с приятелем по имени Мацек в потрепанном фургоне отправился по Европе. В фургоне они жили и спали, перемещаясь между турнирами – бридж, шахматы, покер, не важно, лишь бы с денежным выигрышем, – и за полтора года разъездов заработали миллион с лишним злотых на двоих. Мацек спустил свою долю меньше чем за год – в основном на девочек в салоне «Паша» на Мазовецкой улице Варшавы. Нико же отправился в Лондон.
– Ну рассказывай, – отвечает он.
– Ладно. Три мужских трупа на полу в театральной ложе после спектакля. Два телохранителя и босс мафии. Все застрелены. Но босса сначала обездвижили. Через глаз парализовали веществом для предубойной анестезии скота. Что там произошло? Почему его просто не застрелили, как телохранителей?
Нико немного помолчал.
– Кого убили первым?
– Полагаю, телохранителей. Стрелявший – подозревают, что это был племянник босса, – использовал глушитель. Мелкокалиберное оружие, выстрел в упор.
– Стреляли в корпус?
– Боссу – да. Телохранителям – в затылок. Никакой суеты, все очень профессионально.
– А шприц или что там было? Анестетик. О нем что-нибудь известно?
– Сейчас покажу.
Она достает из сумки ксерокопию фотографии. Они останавливаются в вихре снежинок под фонарем.
– Да, неприятная сцена. – Он стряхивает снег с усов. – Но ловко. Вряд ли племянник. В этом деле есть какая-нибудь женщина?
Она изумленно смотрит на него.
– С чего ты взял?
– Главная проблема киллера – пронести оружие мимо телохранителей. Это обычно крутые опытные парни.
– И?
– Но это, с другой стороны… – Он подносит фотографию ближе. – Они могут и пропустить.
– Почему?
Он достает из кармана пальто ручку.
– Гляди, если я нарисую перемычку, которая крепится здесь, а защелкивается здесь, то что мы видим?
Ева таращится на помятую ксерокопию.
– Черт побери! Как же я могла прозевать? – Она переходит на шепот. – Это заколка. Это, блин, женская заколка.
Нико смотрит на нее.
– Так что, в этом деле есть женщина?
В зале бизнес-класса в аэропорту Шарля де Голля Вилланель проверяет сообщения. Зашифрованная эсэмэска подтверждает, что с Константином они встретятся, как и договаривались, в лондонском кафе «Ла Специа» на Грэйз-Инн-роуд в два часа. Убрав телефон в сумку, она отхлебывает кофе. В зале тепло, гладкие кресла – спокойных белых и бежевых тонов, на стенах светится орнамент в форме листьев. Перрон аэропорта, слякоть и небо за стеной из зеркального стекла – практически одинакового серого цвета.
