Конец длинного цикла накопления капитала и возможность контркапитализма | страница 6



Аристократия Британии очень быстро встала на капиталистические рельсы. Социальные слои, задержавшиеся в феодализме, были радикально срезаны, в частности крестьянство с их натуральным хозяйством, и монастыри с их богатыми имениями. Их имущества, в первую очередь земли, достались капиталистам, обуржуазившимся дворянам, переходившим на товарное животноводство.

Писавший в 1570-х У. Гаррисон, ссылаясь на подсчеты придворного итальянского врача Кардана, сообщил колоссальную цифру казненных при Генрихе VIII «воров и бродяг» (то есть, согнанных с кормилицы-земли и обреченных на нищенство крестьян): 72 тысячи.[2] И это в стране с населением около 2,5 млн. чел. Голодный пролетариат из вчерашних крестьян обязан был отдавать свой труд ближайшему нанимателю по любой (то есть минимальной) цене – на это было настроено законодательство, направленное против экспроприированных. В случае, если трудящийся пытался искать более подходящего нанимателя, ему угрожали обвинения в бродяжничестве с наказаниями в виде различных истязаний, длительное бичевание ("пока тело его не будет все покрыто кровью"), заключение в исправительный дом (house of correction), где его ожидали плети и рабский труд от зари до зари, каторга и даже виселица.[3] Согласно английскому закону "о поселении" от 1662 г. (действовавшему до начала 19 в.), любой представитель простонародья - а это 90% населения - мог быть подвергнут наказанию и изгнанию из любого прихода, кроме того, где он родился. Труд простолюдина вовсе не стал товаром на свободном рынке труда, как тщатся представить либералы. Он обернулся рабством у коллективного капиталиста. Охота на ограбленных крестьян (бродяг, "еретиков", "ведьм") маскировало наступление капитала, загоняющего их на мануфактуры, шахты, фабрики. Новая организация производства позволяла использовать в решающих количествах плохо оплачиваемый труд женщин и детей (которые начинали работать с 4-5 лет).[4]

Собственно, англичане проходят голландский путь на новом более широком витке и начинают свою капиталистическо-территориальную экспансию, когда разрыв в вооружении и организации с войсками даже самых могущественных внеевропейских государств (кроме России) стал непреодолимым. Так что даже небольшая армия, созданная британской Ост-Индской компанией из туземных солдат, легко громила плохо управляемые толпы, которых выводили на поля боя восточные правители.

В безжалостном ограблении колоний, не останавливающимся перед геноцидом, англичане сперва потренировались во вполне европейской Ирландии. «Мы прошли через восставшую страну двумя отрядами, сжигая все поселения и предавая смертной казни жителей, где бы мы их не настигали», – свидетельствует елизаветинский поэт Э.Спенсер. И добавляет, что эта «наиболее людная и плодородная провинция в Ирландии вдруг оказалась без людей и скота». Уничтожение традиционного общинного землевладения зеленого острова будет успешно идти и дальше, земли ирландцев будут быстро переходить в руки хозяйствующих по-капиталистически колонистов-протестантов; коренное население будут гнать в «ад или Коннахт» и даже продавать в рабство на вест-индские плантации.