— У нас, действительно, иногда появляется барабашка, — призналась Леночка, — но он бывает очень редко — мелькнет и исчезнет.
— А в газете милиционер Мышкин рассказывал, как ваш барабашка вылетел через форточку, будто бы он мохнатый и…
В это время мама на кухне из большого шкафа выпустила Очкарикова. С большим трудом он продирался сквозь толпу.
— Да вот же он, у него спрашивайте, — показала на него Леночка. — Смотрите, и, правда, мохнатый!
Журналисты с интересом рассматривали грузную, завернутую в старый ковер фигуру с волосатыми ногами.
— Не знаю, умеет ли он летать, — мама обмерила сантиметром талию Очкарикова, — но в форточке он явно застрянет.
— Так вы и есть барабашка? — сморщилась молодая корреспондентка с длинными темными волосами. — Где-то мы уже встречались. Это не вас отвозили в психиатрическую больницу?
— Да, — рявкнула фигура. — Все мы иногда болеем!
Вдруг один из журналистов воскликнул:
— Да это же известный всему городу Очкариков! Он бездарный, никому не нужный режиссер, он все время где-то подрабатывает то дворником, то трубочистом!
И тут Леночка вспомнила: Очкариков — тот самый несчастный трубочист…
— Да, в настоящее время я работаю трубочистом, — Очкариков, чтобы его лучше видели, залез на стул. — Ну и что? Я хочу заявить о создании народного театра из жильцов дома номер двадцать восемь…
Журналисты несколько раз вяло щелкнули фотоаппаратами.
— Там мне предоставили подвал для театра! — не останавливался Очкариков. — Я прошу общественность помочь нам деньгами для постановки нового спектакля.
Журналисты бросились вон. Еще несколько минут назад они толкались и пихались, пытаясь первыми ворваться в квартиру, теперь они так же толкались и пихались, чтобы первыми вырваться из нее. Минут через десять опустел и двор…
— Никого не слушайте, вы — великолепный режиссер, — похвалила Очкарикова мама.
— Я думаю, — папа благодарно стиснул ему руку, — систему Станиславского скоро отменят и введут систему Очкарикова…
Очкариков скромно поблагодарил, но заметил, что такая система уже существует, правда, кроме него самого о ней никто не знает. Бариюс взлетел в воздух и благодарно прижался мохнатой щечкой к давно небритой щеке своего нового друга.
— Когда вы перейдете на легальное положение, я предложу вам роль! — пообещал режиссер.
Бариюс вежливо отказался.
— Извините, но я не артист!
— А я не ищу артистов. Артисты всегда кого-то играют, а по системе Очкарикова надо быть прежде всего самим собой! И не подстраиваться под роль, а роль подстраивать под себя! В человеке тысячи всевозможных граней, и одна из них обязательно похожа на нужный персонаж. Вот эта собственная грань и должна засверкать в роли.
