Заодно и Пик утолил голод, похватав прячущихся под этими листьями жучков. Жучки хоть и маленькие, но зато их было много, и моему большеухому другу приходилось стрелять языком, как из автоматического игломета.
Лес все дальше отступал от реки, а Вулкан продолжал двигаться вверх по течению. Берега стали пологими, и жеребец подошел к воде и начал шумно пить. Пил долго, а когда поднял морду, под правой ноздрей болталась какая-то присосавшаяся зеленая гадость, размером с локоть. Гадость, попав из воды под жаркие солнечные лучи, протестующе задергалась всем телом, однако от чешуйчатой морды не отлепилась. Интересно, она действительно была способна что-то высосать сквозь чешуйчатую защиту жеребца?
Вулкан вытянул губы трубочкой и всосал гадость, словно гигантскую вермишелину. Та оторвалась с чпоканьем вылетевшей пробки, исчезла в лошадином рту, и конь начал ее смачно пережевывать, с надеждой смотря на медленно текущую воду, словно ожидая, что оттуда выпрыгнет еще одна вкусная пиявка.
Я передернул плечами, вспомнив, сколько времени провел в местной реке в первую ночь.
– Эй, – хлопнул Вулкана по крупу, – потом будешь травиться этой гадостью. Не забывай про раненого хозяина.
Презрительно фыркнув, жеребец все же отошел от воды и продолжил путь столь резво, что мне снова пришлось схватиться за седло, дабы не отстать. По мере того, как мы поднимались на очередной холм, берега снова становились крутыми. Над ними порхали стайки щебечущих пичуг, периодически ныряющих в норки, коими были усыпаны обрывистые склоны. Непроизвольно наблюдая за пернатыми обитательницами речных берегов, я не заметил, как открылся вид на следующий холм. И потому невольно остановился, увидев впереди деревянную крепость, словно сошедшую с проекций галофильмов о древних землянах.
Частокол из толстых бревен огораживал довольно обширную территорию на плоской вершине холма. Судя по видимым отсюда человеческим фигуркам, стены возвышались не менее чем на четыре метра. Вершина неровная, вероятно, строители не тратили время на заботу о внешнем виде сооружения, а делали упор исключительно на прочность. Местами прямо из стены высились деревья с пышными раскидистыми кронами. Как я узнал позже, некогда растущая на холме роща этих самых деревьев и послужила материалом для строительства крепостной стены. Стеклянный дуб имел довольно прочную древесину. Тонкие доски из него, высыхая, становились полупрозрачными и хорошо рассеивали электрический свет, придавая ему теплый желтоватый оттенок. В былые времена считалось шиком иметь светильники из стеклянного дуба. Ныне же распускать бревна на доски и обрабатывать их было нечем, и ценное дерево использовалось в качестве преграды от нападения многочисленных монстров, населяющих заповедную планету.
