После завтрака, чтобы отвлечься, я полез в интернет. Главная новость этого дня: смерть рок-звезды, предположительно от передозировки наркотиков. Вот, они герои толпы! Должны быть под стать своим поклонникам. В комментариях я оставил смайлик «рука-лицо». Кажется, лучи гнева сейчас польются мне в ответ. Фанаты напостили целую простыню «плакс» и банальных фраз вроде: «Покойся с миром». Без сожалений я закрыл вкладку с новостью.
О чем еще пишут? Очередная банда «черных риелторов» под видом социальных работников… Причем все эти новости я будто уже читал. Однако количество комментирующих, троллящих друг друга под новостными сводками, удивило. Я оставил им такой же смайлик «рука-лицо». Изнутри поднималась брезгливость ко всей этой интернет-возне, мелочной, гаденькой и совершенно пустой. Что же это за люди, которые публикуют так много словесного мусора? Сгоряча я откинул в сторону мышку, настолько сильным вдруг стало отвращение к… К чему, собственно? К тому, что общепринятые нормы морали давно заменили бейсбольные биты и травматика? Ко всем этим анонимам, набиравшим глубокомысленную несуразицу на клавиатуре?
Промаявшись остаток дня с головной болью, мне удалось заснуть, когда еще не было и шести вечера. Однако проснулся я в полночь и с тех пор сомкнуть глаз так и не смог. Круговорот мыслей я залил остатками ликера, и к утру воскресенья вид мой был ничем не лучше, чем в субботу.
Наступило время ехать к родителям. Легенда о причине моего неважного вида пока до конца не сформировалась. А может, сказать правду? И слушать долгую лекцию о вреде посещения злачных мест и о правилах хорошего тона? Нет, я отмел эту мысль, как невозможную по сути своей. Я обдумывал «легенду», трясясь в трамвае (машина все еще пылилась на стоянке компании). За окном проплывали деревья, дороги, машины, мелькали незнакомые лица. Люди набились в трамвай как сельди в бочку. Легкий ветерок из приоткрытого окна колыхал волосы. Я жаждал покоя и забытья, хотел убежать от всех проблем, и ничего больше. Прикрыв глаза и подставив лицо солнцу, я грезил причудливыми образами, складывавшимися из мимолетных теней. Но краткий миг душевного одиночества оборвался, когда монотонный голос вагоновожатого объявил мою остановку.
Я затвердил «легенду», добился того, что она в моем изложении стала звучать так же естественно, как собственное имя…
Родители встречали меня как обычно и даже не сразу заметили ссадины и распухший нос. Я старался не поднимать взгляд, сразу стал разуваться, пошел в туалет, потом отправился мыть руки. Мама уже суетилась, накрывала на стол, отец откупорил бутылку какого-то спиртного, и я слышал их суматошное ворчание друг на друга. Скоро мой выход. Главное не смотреть в глаза – я поклялся себе.
