– Пожалуйста, Мария Валерьевна, – учтиво ответил дипломат, аккуратно водрузив на мои плечи пальто. И тихо шепотом добавил: – Хотите, я покажу вам настоящее веселье?
Это предложение привело меня в некоторое замешательство и даже смущение. Всегда серьезному и подчеркнуто вежливому дипломату Жиганову такие предложения, как мне казалось, были несвойственны. Наше общение было всегда на «вы» и в положенных нам обоим рамках – мне, без пяти минут замужней женщине, и ему, согласно занимаемому высокому дипломатическому посту.
– Там, на выходе стоит машина. Садитесь на заднее сиденье и дождитесь меня. Я только провожу гостей. Пожалуйста, – добавил он.
На улице было уже темно, и несмотря на теплоту летней вашингтонской ночи, с океана потянул легкий холодок, приносивший облегчение всему живому после испепеляющей жары июльского дня. Несмотря на позднее время, женское любопытство взяло верх, да и, признаться, поговорить на родном русском языке было для меня великим счастьем.
Не прошло и пяти минут, как Олег Сергеевич вышел, быстро спустился по каменным ступенькам особняка, открыл дверцу черного автомобиля и сел рядом со мной на заднее сидение.
– Ну что, готовы, Мария Валерьевна?
– Ага, – кивнула головой я и улыбнулась. «Вечер переставал быть томным».
– Поедем в Ozio на M-Street, – уверенным голосом скомандовал он водителю. – Бывали там? – продолжил он, обратившись снова ко мне.
– Нет, – смущенная от собственной дремучести и полного незнания развлекательных мест американской столицы, ответила я.
Все дни напролет, от рассвета до заката, я просиживала в университетской библиотеке в «бесшумной зоне», где запрещалось разговаривать, с маленьким компьютером и горой учебников на столе. Учиться на неродном языке в чужой стране было непросто, и чтобы не отставать, приходилось прилагать все усилия, а это требовало времени. Терпение приносило свои плоды – я была одним из лучших студентов курса, оставляя позади местных одногруппников.
Университетская библиотека находилась в пешей доступности от моей арендованной квартиры, и эти пешие прогулки в двадцать минут туда и двадцать – обратно были лучиками счастья моей заграничной жизни. По пути я всегда звонила родителям и в порядке очередности беседовала то с мамой, то с папой, то с бабушкой, рассказывая им о своей жизни вдали от родных мест и слушая рассказы моей семьи о жизни по ту сторону Атлантики. Не зря говорят, чем дальше, тем ближе, и моя географическая удаленность сблизила нас намного больше, чем все годы моего проживания по соседству в Барнауле, а потом и в четырех с половиной часах летного времени в Москве.
