Однако через год, когда я поздним вечером возвращался от подруги, на меня напали трое каких-то типов – один с ножом, а двое других с водопроводными трубами; они даже не потрудились потребовать у меня бумажник.
Я оставил всех троих валяться на тротуаре, у входа в магазин пластинок, а сам направился домой, размышляя о причинах нападения. Лишь на следующий день я сообразил, что после эпизода с грузовиком прошел ровно год. Но даже тогда посчитал это случайным совпадением.
История с присланной по почте бомбой, которая еще через год разворотила половину моей квартиры, заставила меня усомниться в статистической природе реальности – во всяком случае, в той ее части, которая касалась моей скромной персоны. События последующих лет окончательно подтвердили эти подозрения.
Кто-то получал удовольствие от попыток покончить со мной один раз в год – вот и все. Когда из этого ничего не получалось, очередное покушение откладывалось до следующего 30 апреля. Нечто вроде игры.
В этом году мне и самому хотелось немного развлечься. Главная проблема заключалась в том, что он – впрочем, может быть, она или оно, – казалось, никогда лично не выходил на сцену; мой тайный недоброжелатель наносил удар издали, руками наемников или при помощи разнообразных приспособлений. В дальнейшем я буду называть этого типа «Т» (что в моей личной космологии означает «трус», а иногда «тупоголовый»), потому что «Х» – слишком затерто, к тому же я не люблю связываться с местоимениями сомнительной репутации.
Я ополоснул чашку и кофейник и поставил их на полку. После чего захватил рюкзак и покинул свою квартиру. Мистер Маллиган отсутствовал или спал, поэтому я оставил ключ в его почтовом ящике и зашагал по улице в сторону ближайшего кафе, где намеревался позавтракать.
Транспорта было совсем немного, а все проезжающие автомобили вели себя пристойно. Я шел медленно, прислушиваясь и внимательно поглядывая по сторонам. Свежее утро обещало отличный день. Я надеялся, что сумею быстро разделаться со всеми делами, так что у меня еще останется время насладиться прекрасной погодой.
До кафе я добрался целым и невредимым. Возле окна нашлось свободное место, на которое я и уселся. Когда ко мне подошла официантка, чтобы принять заказ, я заметил на улице своего приятеля, бывшего однокашника, а позднее коллегу Лукаса Рейнарда: шести футов росту, рыжего, красивого, несмотря на артистично сломанный нос – а может быть, и именно благодаря ему, – обладателя манер и голоса удачливого коммивояжера, коим он и являлся.
