Гордимся тобой, пионер! | страница 51
Екатерина Михайловна Рязанова
Старший друг
— Что такое суппорт, знаешь?
— Знаю.
— А станину покажи. Так, верно.
— Да чего вы меня всё спрашиваете? Я станок давно уже назубок выучил, с закрытыми глазами всё показать могу. Вы же обещали сегодня просто поговорить о жизни…
— Ах ты, философ. Погоди, а ну-ка, закрепи резец.
— Пожалуйста…
— Ладно, хватит. Иди сюда, садись рядом. Поговорим…
В школьной мастерской тихо. Выключены моторы, не слышно ребячьих голосов. За окнами нависают сумерки. Горит под потолком одинокая лампочка. Она не в силах осветить просторную мастерскую. Освещён только станок и двое сидящих на ящике у стены.
Старший — невысокий, но плотный молодой мужчина в опрятном рабочем комбинезоне. Другой — совсем мальчик, с круглой, стриженой головой. Живые карие глаза смотрят на взрослого с вопросительным и насторожённым ожиданием.
Они сидят на небольшом и неудобном ящике, но ни тот, ни другой не замечает неудобств. У них интересный разговор. Беседуют они негромко, неторопливо. И уже не в первый раз. Иногда это были разговоры о математике. Старший рассказывал младшему, как приходилось ему вспоминать школьные теоремы, чтобы решить сложный вопрос на производстве. Другой раз они разговаривали о спорте. Здесь уже спокойствие оставляло их. Спорили, даже кричали друг на друга, войдя в азарт. Говорили о домашних делах, о дружбе, о кинокартинах или прочитанных книгах. Разные бывали у них разговоры. Но почти всегда младший спрашивал, а старший отвечал на вопросы и попутно рассказывал случаи из собственной жизни, из жизни товарищей по работе.
Рудольф, вы прошлый раз сказали, что деньги вас не интересуют. Это правда?
— Да как тебе сказать?.. — Старший лезет в карман за папиросами. Достаёт, стучит папироской по коробке. Потом вдруг спохватывается, взглядывает на мальчика и снова прячет папиросу в коробку. — Как тебе сказать?.. — повторяет он. — Тут и правда и неправда вместе.
— Разве так бывает?
— А вот послушай. Если, скажем, я приду завтра на завод получать зарплату, а мне в бухгалтерии скажут: «Извините, товарищ Шебалдов, но мы вашу зарплату себе возьмём. Мы слыхали, что деньги вас не интересуют, можете и без них обойтись». В этом случае я скажу: «Нет уж, позвольте. Я эти денежки сам, своим трудом заработал, знаю, чего они стоят, и никому их за «здорово-живёшь» отдавать не собираюсь. Они мне самому нужны: я хочу матери денег послать, хочу купить себе новый галстук или рубашку, в столовой мне за обед платить надо, я люблю в кино и в театры ходить, покупать книги». — «Ага! — скажут мне. — Выходит, неправда, что вас денежки не интересуют?» И верно, так выходит.
