Палата в психиатрической клинике, вот на что был сейчас похож кабинет. И только Босс сохранял полное спокойствие, по крайней мере, внешне.
— Давайте вести себя, как подобает профессионалам, — предложил он, когда все замолчали, — не портите себе нервы — они не восстанавливаются.
— Очень точно сказано…, — начал, было, Алекс, но наткнувшись на суровый взгляд Босса, заткнулся.
— Непосредственно рисковать жизнью предстоит, как всегда, Денису, — продолжил тот, — но, так как случай особенный, то и подход нужен новый. Доктор, я жду от вас озарения по этому поводу! Надо разработать совершенно новый и необычный подход. И ещё, раскопайте всё, что только возможно об этом Прорицателе и о научных исследованиях по тематике «время». Вопрос о Прорицателе так же касается и вас, — Босс ткнул пухлым пальцем в Цербера, — используйте свои каналы, но будьте очень осторожны, никто не должен заподозрить, что мы интересуемся этим человеком целенаправленно. А вы, Гоубер, — он вновь обратился к бухгалтеру, — спуститесь с небес на землю. Запомните, пусть полковник и не станет требовать у вас отчёта, но со мной вы будете согласовывать все расходы вплоть до последнего гроша. Всем всё ясно?
— Ясно, — промямлил приунывший Алекс.
— Так точно, — как всегда по-военному ответил начальник охраны.
Мы с доктором просто кивнули.
— Тогда на сегодня все свободны, — словно реагируя на слова Босса, створки лифта раздвинулись, настойчиво приглашая нас покинуть кабинет.
Наступил уже поздний вечер, и можно было остаться переночевать в Центре, но на завтра мною назначен выходной день, и я предпочёл провести его в тишине и одиночестве в своём небольшом доме всего в трёх кварталах отсюда. Эта окраина города почти не пострадала во время войны, и я приобрёл здесь жильё, чтобы быть ближе к работе и подальше от развалин, ставших могилой для моей семьи. Скучающий без дела водитель Босса предложил подвести меня, но я только махнул рукой — немного пройтись перед сном, говорят, полезно.
Не став включать верхний свет, я ограничился торшером, стоявшим за диваном рядом с моим любимым креслом, чудом сохранившемся и найденным мною в груде строительного мусора, оставшейся от нашего многоквартирного дома. Немного ремонта и вот теперь, погружаясь в его продавленные подушки, и закрыв глаза, я мог хоть на миг ощутить счастливое прошлое, услышать голос жены и весёлый смех сына.
Заварив чай прямо в кружке, и от души добавив сахара (обожаю приторно сладкий и крепкий напиток), я устроился поудобнее, сделал небольшой обжигающий глоток, и поставил кружку на журнальный столик рядом с единственной уцелевшей фотографией, с которой на меня смотрели молодая женщина в лёгком летнем платье с прищуренными смешливыми глазами и мальчик шести лет с растрёпанными русыми волосами.
