Судья вскочил и подбежал к ведущим в сад ступеням.
— Эй ты, вернись! — гневно вскричал он.
Ответа не последовало.
Судья Ди спустился в сад, залитый лунным светом. Ни души. Он быстро осмотрел низкий кустарник, тянущийся вдоль стены, но никого не обнаружил. А маленькая садовая калитка, ведущая в парк, была, как обычно, надежно заперта и закрыта решеткой.
Судья стоял у стены. Он не мог совладать с дрожью и поплотнее запахнул рубаху. Ему явился призрак мертвого бродяги.
Наконец судья взял себя в руки, резко повернулся, прошел в зал, а оттуда в темный коридор, ведущий ко входу в его личные покои. Он рассеянно ответил на почтительное приветствие привратника, который зажигал два ярко раскрашенных фонарика на воротах, затем пересек центральный двор судебной управы и направился прямо в канцелярию.
Писари уже разошлись по домам; только старшина Хун разбирал бумаги на своем письменном столе при свете единственной зажженной свечи. Он удивленно посмотрел на вошедшего судью.
— Думаю, мне все же следует взглянуть на покойного попрошайку, — небрежно произнес судья Ди.
Хун зажег новую свечу. Он повел судью по темным пустынным коридорам в темницу, что находилась за судебной палатой. Там, в боковом зале, на дощатом сосновом столе угадывалась тощая фигура, прикрытая тростниковой циновкой.
Судья Ди взял у Хуна свечу и знаком велел ему откинуть циновку. Подняв свечу, судья вглядывался в безжизненное худое лицо. И в этом изрезанном глубокими морщинами лице со впалыми щеками он не увидел характерных грубых черт, присущих нищей братии. Мертвец выглядел лет на пятьдесят; его длинные, спутанные космы были наполовину седы. Тонкие губы под короткими усами были искривлены отталкивающей предсмертной судорогой. Бороды покойник не носил.
Судья задрал изодранную латаную рубаху. Указывая на искривленную левую ногу, он заметил:
— Вероятно, когда-то он сломал колено, и оно неправильно срослось. Этот бродяга должен был заметно хромать.
Старшина Хун взял стоявшую в углу длинную кривую палку и сказал:
— Он был довольно высок, раз опирался на эту клюку. Ее нашли рядом с трупом, на дне водостока.
Судья Ди кивнул. Он потрогал левую руку трупа, та уже окоченела. Склонившись над телом, он внимательно обследовал кисть и выпрямился со словами:
— Взгляни, Хун! Холеные руки без единой мозоли, длинные, ухоженные ногти. Переверни тело!
Когда старшина перекатил окоченевший труп на живот, судья Ди принялся изучать зияющую на затылке рану. Некоторое время спустя он передал свечу Хуну, а сам достал из рукава бумажный носовой платок и провел им по спутанным волосам с запекшейся кровью. После этого он исследовал платок у пламени свечи. Судья показал платок Хуну.
