— Что-нибудь нашли?
— Кто нашёл, разве скажет? Сейчас и копать некому. Ширван и Ползуново переселили, Чекуры сами в Гремячево переехали. Сейчас сюда гулять приезжают да рыбу ловить.
— Работа у тебя, — посочувствовал Виктор, — с ума сойти!
— Зимой-то хорошо, — подобрел Лукоянов и налил себе вторую кружку чаю, — от задвижек снег убрал, и хватит. Зимой тут никого, зайцы только. Сейчас колгота!
Лукоянов широко улыбнулся, полез в карман куртки за папиросой. От него стойко пахло водкой. Закурить ему Виктор не дал — уговорил съесть лещика. Лукоянов ел не торопясь, толстыми пальцами вытаскивая из тушки крохотные спинные косточки, укладывал их на хворостинку.
Поставили в котелке ещё воды, но тут Лукоянов встрепенулся, вымыл в Волге руки и уплыл. С поднятой в прощальном приветствии рукой он по акватории газопроводов помчался на Гремячево.
Делать стало нечего. На жаре вещи быстро сохли, тень от гор наползала на острова. По Волге со стороны Покровского прошли караваном три моторных баркаса с сеном. Они напоминали дирижабли: лодки-гондолы, а огромные горы сена — как заполненная газом оболочка. Баркасы направлялись в Отары. Читать газету не хотелось.
— Ну, я ничего не понимаю! — вдруг возмутился Виктор. — Ну как же так! Народ снуёт туда-сюда, местность, как парк культуры! Пусть Лукоянов приврал, но копали! Здесь, на горах, в оврагах! А мы на глазах у всех, да на бывшем лугу — и получилось!
— Что у нас получилось?
— А-а-а!
Виктор скомкал газету, бросил её на песок и убежал к Волге.
А там продолжалось гулянье. Прогулочный теплоход ходил по реке вверх-вниз, шумел: «Миллион, миллион, миллион алых ро-оз! Из окна, из окна, из окна видишь ты-ы-ы!..» Несколько раз по акватории газопроводов к конусу выноса оврага Долгая Грива подходили за водой моторные лодки. На Покровских островах продолжился салют — теперь пускали осветительные ракеты.
Волга была такой, какой ей и полагалось быть в воскресенье, в День рыбака, — шумная, солнечная, многолюдная. Белоснежный лайнер «Феликс Дзержинский» мощно шёл вниз. «Ты помнишь, плыли в тишине-э! И вдруг погасли две звезды, но лишь теперь понятно мне-э-э — что это были я и ты! Лай-ла-ла…» На носовой палубе прохаживались женщины в купальных костюмах — загорали.
Ничего не изменилось вокруг! Ничего! Только солнце шло по-другому, река текла будто и не Волга уже, и теплоход «Феликс Дзержинский» никогда не существовал, а только сейчас явился невесть откуда вместе с пассажирами, а город Гремячево — это совсем другой город, правда, называется именно так, и жарко здесь было, как вчера там, на острове, на котором мы побывали и который исчез навсегда, хотя — вот он: ивы, трепет узких листочков, яркий золотой песок, невысокий волжский обрыв и ровные волны от теплохода!
