Так и думал бы Арсин свои думы под ласковыми лучами щедрого весеннего солнца, слушал веселый пересвист снегирей, если бы не подал вдруг голос верный Акар. Арсин насторожился, вслушиваясь в шелест тайги: какие-то новые звуки вплелись в них. Он стянул с головы выдровую шапку, весь обратился в слух. Что за чертовщина: за спиной, со стороны талого берега, раздавалось хорканье важенок, потрескивание под копытами оленей молодого ледка на заберегах, бульканье воды…
«Откуда здесь быть оленям?! — Арсин в недоумении приподнялся на своем «диване». — Последнее стадо, кажется, еще неделю назад на Каменную сторону[1] переправилось. Вроде стадо Ребася Иприня было…»
На всякий случай Арсин сердито прикрикнул на Акара:
— Тихо. Сиди — и ни с места!
Но потом этого ему показалось мало — Арсин подозвал пса и длинной капроновой веревкой привязал его к стоявшей рядом березке.
— Так оно надежнее будет, — сказал он. — А то кинешься — не дай бог, еще разгонишь. Мастер на глупости-то, оленей стеречь не приучен…
Бульканье воды под копытами и хорканье становилось все громче, все слышнее, и Арсин, еще не видя оленей, понял, что на остров переправляется довольно большое стадо. Чтобы убедиться в этом, он решил залезть наверх по лестнице, сооруженной для обзора окрестности еще тогда, когда строили с отцом избушку. На две стоявших рядом лиственницы они набили с десяток прочных поперечин — получилось надежное сооружение, служившее исправно вот уже почти пять десятков лет; так иногда — заменит только подгнившую от времени перекладину…
Оттуда, сверху, остров виден был как на ладони. Да, он не ошибся: со стороны талового берега Малой Оби, от мыса Хул-Лойты-Посл, переправлялось через забереги большое оленье стадо.
Еще не было подвижки льда, и забереги оставались пока узкими и мелкими: даже отсюда было заметно, что вода едва достигает брюха животных. Рядом с некоторыми важенками семенили только-только появившиеся на свет оленята; Арсин видел, как нерешительно пускались малыши вплавь, слышал, как усиленно при этом хоркали важенки, давая, очевидно, сигнал следовать за ними.
Арсин пастухом почти не работал, мало имел дело с оленями, но своим наметанным охотничьим глазом прикинул, что в стаде не меньше двух-трех сотен голой. Он подумал, что кто-то гонит отбившихся оленей: неделю назад два дня подряд бесилась пурга, и немудрено было животным в такую непогоду отбился от основной массы.
«Да, но почему тогда не прокладывает дорогу стаду оленья упряжка? Кто-то же обязательно должен быть, — размышлял Арсин. — Если есть пастухи, почему тогда не слышно собачьего лая? Как-никак, а переход через забереги — шибко ответственный момент, не дай бог, олени в стороны разбегутся…»
