Ещё важнее другое: поговорив с этой Соней, я узнал и о других выдающихся мастерицах в веси. Не много таких. Но парочку перетащил к себе в Пердуновку. Со сходной организацией их труда и ученицами из девчонок-холопок. Всех новосёлок пропустил через этот «грохот» — обучение «паучьей пряже». Самому пришлось освоить производство прялок.
Такая команда дала почти 18 тысяч мотков качественной нити за год. Втрое больше, чем обычно делала вся весь.
А «Паучья весь» в эту зиму сама едва-едва вытянула обычное количество. Всё-таки, досталось крестьянам в этот год. Но владетель-то не шутил, указывая размер общего оброка вдвое против прежнего, «княжьего». И Хрысь, отсыпая очередной мешок ржицы крестьянам, не забывал об этом напомнить. Пришлось мужичкам кому — своих баб да девок подгонять, кому — им иначе помогать. А у кого в дому нитку не намотали, тот пошёл «мотать срок». «Вакансии на кирпичах» всегда открыты.
Хороший урожай льна в этом году, резкий скачок прядильного производства за счёт «учёта индивидуальных талантов» и усиления «само-эксплуатации», потребовал преобразования и следующей фазы этой «лёгкой, лёгонькой промышленности».
Другое вольное семейство, которое я переселил в Пердуновку — семейство последнего ткача. Я уже говорил, что у «пауков» было 4 ткацких стана. Один общий, на общинном дворе. И три по домам: у покойного Хохряка, у покойного Кудри и вот этот, четвёртый. Все четыре и перевезли ко мне в усадьбу.
С ткачом пришлось разговаривать. И мне, и Хрысю. И всё — без толку. «Об колено ломать»? Тут я вспомнил, как Николай у меня обоих моих воинов выцыганил. Послал купца торговаться. У него талант? — Пусть использует.
Николай просидел в «Паучьей веси» три дня не просыхая. И привёз ткача со всем семейством. По его подсказке я сформировал команду из восьми работников. Подмастерья, ученики. Ряд получился похожим на Сонькин: тоже рассрочка на оплату подворья, тоже сделка.
Но есть тонкости. Согласно всемирной классификации этого… «манус фактора».
Если прях с прялками можно по избам держать, то четыре стана ни в одну избу не влезут: места не хватит.
И организовал я ткацкую фабрику. Первую в мире! У меня в сарае!
Как гляну — сердце радуется: прогресс чистейшей воды!
До первых мануфактур в Европе — два века. Всё по науке: индустриализация, обычно, начинается именно с текстильной промышленности. Причём у меня тут сразу оба типа мануфактур: и централизованная — ткацкая, и рассеянная — прядильная. До Ганса Фуггера — ещё двести лет, а у меня — уже! Перспективы открываются… вплоть до фуггеровского Эльдорадо. Кайф! Открыжили.
