Основной мусульманский налог, прописанный в Коране, должен идти на содержание бедных, на прокорм именно таких, трудо-неспособных, людей. Христианская десятина предназначена, прежде всего, именно для раздачи милостыни. Иначе эти люди либо умирают, заражая всё вокруг своими разлагающимися трупами, либо превращаются в озверелую голодную толпу, подобную толпам разного рода зомби, описываемых в фантастических кошмариках 21 века. С последующим неизбежным ростом уровня эпидемиологической опасности.
Но стоит только внедрить индустриальный подход, с его достаточно узкой специализацией работника, как для массы калечных людей удаётся найти подходящее им, по плечу, с интересом, занятие.
Вот у меня на глазах два задолбанных жизнью мужичка, замученных болями своими, тяжёлыми, безысходными думами, унижением собственной непригодностью и неспособностью, необходимостью постоянно просить соседей, заранее понимая, что отдать взятое в долг или отработать не удастся, превращаются в нормальных, уверенных в себе, деловитых мужчин.
Странно: в Средневековье социальные и экономические катаклизмы бьют больнее всего по детям, старикам, женщинам. А в 20–21 веке — по детям, старикам и мужчинам. Похоже, что в пост-индустриальных обществах по-новому сказывается разница в физиологии между мужчинами и женщинами.
Здесь я не про то, про что вы подумали, а про то, что 30-процентное превышение количества горизонтальных связей в мозгу у женщин становится более существенным фактором выживания, чем такое же превышение мышечной массы у мужчин. Впрочем, нарастающая феминизация мужчин и маскулинизация женщин постепенно уменьшают это различие в способности к выживанию в новых социально-технологических условиях.
Город мой Всеволжск изначально ставился вдовами, да сиротами, да калеками, да убогими. Со всей Святой Руси собирались ко мне такие. Кто своей волей, кто неволею. По суждению моему — пока у человека на плечах голова ясная, хоть какая бы беда с ним не случилася — дело ему у меня найдётся. Мне, привычному по первой своей жизни зарабатывать головой — сиё казалось нормальным. Но для местных даже и мысль такая — калечному кормиться с труда своего — была новизной великой. Они у меня милостыни просили, а я им дело давал. А уж любо им это иль нет… Кто сам пришёл, да службу у меня попросил — тому по спросу дал. А кого за ворот тащат, кому из всех дел — жрать сытно, да спать мягко, да на паперти гундосить… «Кто первый — того и тапки». Остальные — и по морозу босиком.
