Лошадей-то я распряг, а вот вывести их на твёрдое… Не детское это дело. Силы просто не хватает.
Мужики вытащили за недоуздки. Снова спешно запрягаем. На этот раз цугом. Тройку же и паровозиком можно построить. Берём кобылку посмирнее из трофейных, вторую привязываем к задку саней.
Оставить лошадей нельзя: убегут к своим хозяевам, знак подадут. Поэтому и пришлось Чарджи третью лошадь стрелой валить.
Какая-то тропка в лесу, даже не тропа — просто место без деревьев. Я иду впереди, тыкаю в снег своим дрючком, чтобы лошади в яму под снегом не провалились, следом Ивашко тянет кыпчакскую пристяжную под уздцы и непрерывно бурчит под нос. Меня ещё трясёт, очень хочется поговорить. Но Ивашко начинает первым:
— Ты… Эта… ты не серчай… что я тебя так… ну… матюками… и по уху… не со зла… быстро надо было… вот… а у тебя… навыка-то… а тут… лишний раз вздохнул — голова покатилась.
Ему тяжело: глубокий снег, он сам мужик грузный, кобыла нервничает, дёргается. А уйти надо быстро. Не дай бог догонят.
— Да какой у меня навык! Всё правильно. Ты лучше скажи: когда войско половецкое пройдёт — мы на Десну вернёмся?
Ивашко уже весь мокрый, пар валит от головы, тулуп сброшен в сани.
— Какое войско? Это ж не войско было. У войска впереди идут дозоры, головная стража. После — передовой полк. После — само войско по полкам. За ним — обозы, за обозами — своя стража. А теперя… уф… вспоминай — чего мы на реке видели.
Я пытаюсь вспомнить. Не свои весьма… панические и беспорядочные впечатления, а картинку. А и правда, а что же я такое видел?
— Ну, дозор был. Десятка полтора верховых.
— Двенадцать. Дальше.
— Дальше… За нами погоня была. Всадников… полсотни. Это их передовой полк?
— Тридцать два. Тьфу!
Ивашко смачно плюётся в снег, вытирает губы, снова тянет кобылку. А я успеваю понять, что сказал глупость.
— Не, маловато для войска. Может, какая-то часть?
Ивашко тяжело отдувается и задаёт наводящий вопрос:
— Когда мы из-за мыса выскочили, и первый раз их увидели, что было за дозорами?
— Ну… пешие, шеренгами. Главные силы… по полкам — как ты сказал…
Ивашко снова долго отхаркивается. Потом, с интонацией обращения к далеко и надёжно умственно отсталому…
«Надёжно» — в смысле: есть небольшая надежда, что сократит отставание:
— Пешцы? У кипчаков?
Мда. И правда. Может, какие-то союзники? Типа генуэзцев у Мамая на Куликовом поле? Да ну, хрень.
— Это, Ванюша, «русская вязка» называется. Ещё говорят: «самара». Так степняки увязывают… уф… набранный на Руси полон.
