— В смысле?!
— В садик ещё хожу».
* * *
Поздняк открыл рот, закрыл, побледнел и больше в эти игры не играл.
Гостимил замолк с самого начала… Так-то он шестерит перед Борзятой, но моих подкалывать… смущается. Про клизму, что ли, вспомнил?
Сам Борзята вздумал подразнить Ивашку. Так это, по-детски. Углядел завёрнутую в тряпки саблю, ухватил её и начал дразнить:
— У-тю-тю! На что вознице метёлка в ножнах? Дорогу перед конями подметать?
И давай убегать. «Не догонишь, не поймаешь…» Ну, чисто детишки расшалились. Точно: в молодости резов был. Но когда он клинок из ножен вытянул да увидел… Пока понятие «гурда» с понятием «возчик» пытался в сознании совместить — «возчик» его догнал. И по уху приложил. «Не трогай чужие игрушки без спроса».
Ну и я, между делом, дядю уел:
— То нам говорили: приказчики купеческие идут Деснянские торги повысматривать да товары попоказывать, а то дурень борзый кричит: «Мы — княжьи! Мы — княжьи!». Главного приказчика по уху бьёт, шапку снять велит, на колени ставит. Слышь, Борзята, может у тебя и княжьи хоругви припасены? Так ты дай. Поднимем над тройками, как в крестный ход, да пойдём весело. Чтоб народ знал. От какого князя мы посланы.
Дядя морду покривил, будто кислого наелся, но крыть нечем — заткнулся. Тоже мне, конспиратор святорусский.
Поутру, ещё до света, выкатились на Десну и в три тройки резво побежали вниз. Едем.
«Мы едем, едем, едем
В далёкие края.
Хорошие соседи,
Счастливые друзья».
Ну-ну… Насчёт «хороших» и «счастливых» я бы так уверенно говорить не стал. Посмотрим, как-то оно будет… Что-то мне на душе тревожно.
Ровно год назад вот также везли меня по льду реки на юг. Только не с северо-востока, как сейчас по Десне, а с северо-запада — по Днепру. Я был глупый, больной, ничего не понимающий попаданец. От непонимания, от страха неизвестности пытался наглеть. Весь был битком набит гонором и иллюзиями:
— Да мы…! Да такие крутые…! 21 век! Человек на Луне, трактор на Марсе…
Фигня это всё, здесь это — неправда. Вот мне правду-то и вбили. Как вспомню — так вздрогну. Вспомню Юльку-лекарку с её суетливостью, Степаниду свет Слудовну с её монументальностью. Суховатого «правдовбивателя» Савушку с палочкой и, конечно, Хотенея Ратиборовича… Моего господина, хозяина, любовника… Его весёлый, куражливый взгляд, его горячие, жадные, сильные, хозяйские руки на моём теле… Повелитель и владетель… Постоянное, не резкое, но непрерывное ощущение ошейника — символа моего подчинения ему, символа его власти надо мной…
